Второй сержант – более молодой и ростом повыше, сняв фуражку, протяжно зевал и перешнуровывал ботинок.
Каждый развлекается, как умеет.
Ольга дверь могла и запереть, но боялась потом не открыть – помешало бы кольцо наручника, больно стягивающее запястье. Она уже устала плакать и грозить и теперь только негромко бухтела, обзывая милиционеров опричниками и дуболомами.
Ребята много книжек не читали, но мультики смотрели, термины понимали и поэтому непродвинуто обижались, слыша такие определения.
Вытянувшись навстречу Стасу и Гурову, полный сержант вполголоса, стараясь говорить бережно и без всякого нажима, попросил предъявить документики.
Гуров вынул удостоверение, сержант кивнул и отошел в сторону. Подойдя к входной двери, только прикрытой неплотно, так что оставалась щель, Гуров постучал в дверь. За ней послышался тихий стон.
Сыщик хмыкнул и оглянулся на Стаса. Тот пожал плечами.
– Так, ребята, – сказал Стас сержантам. – Я полковник Крячко, и вы здесь находились по моему приказу. Благодарю за службу, можете идти.
Сержанты козырнули и застоявшимися жеребцами поскакали вниз по лестнице, радуясь, что пост сдан и пост принят и теперь можно будет спокойно погулять по улицам, а не торчать рядом со вздорной бабой, не зная, как поступать в случае ее неадекватности.
Гуров легонько толкнул дверь, она подалась, и из-за нее выглянула Ольга.
– Вы его начальник? – спросила она, увидев Стаса за спиной Гурова.
Гуров пожал плечами и показал Стасу на наручники:
– Отстегни. Опричник.
Стас расстегнул, Ольга шевельнула губами, словно хотела выругаться, но промолчала и шмыгнула в туалет.
Почти сразу же послышался звук воды, спускаемой из сливного бачка.
Гуров зашел в квартиру, прошелся по комнате, заглянул в кухню, и окружающая обстановка ему не понравилась.
Ольга вышла из туалета, покосилась на Стаса, вытянув шею, высмотрела Гурова и спряталась в ванной.
Гуров, увидев в комнате две наполненные окурками пепельницы, взглянул на Стаса. Тот сразу же вытянул из кармана пачку с сигаретами.
Не желая шутить вслух, чтобы Ольга не услышала из ванной и не сделала неправильные выводы, Стас все-таки не удержался и защелкал каблуками, передавая сигареты непосредственному начальнику.
– Забыл согнуться буквой «зю», – проворчал Гуров. – Чтобы в следующий раз изобразил, как положено.
– Как скажете-с, – пробормотал Стас. – А почему не садитесь, господин полковник?
– Не вижу куда, – проговорил Гуров, – бардак какой-то кругом. На бомжатник похоже после вчерашней уборки.
Ольга вышла из ванной, нарочно не торопясь, чтобы не подумали эти мерзавцы, что она испугалась их ментовских штучек, и остановилась в дверях комнаты.
Стас еще до ее выхода скользнул обратно в коридор, Гуров остался стоять перед шкафом, боком к незастеленной кровати.
– Мне нужно позвонить, – с независимым видом сказала Ольга и пошла к телефону, стоящему недалеко от кровати. – Я из-за вас на работу опоздала. Мне нужно уезжать.
– Я полковник Гуров, – представился Гуров. – Вы думаете, что мне делать нечего, и я шляюсь по квартирам из-за развлечения? Сядьте!
Ольга, из которой весь ее напускной гонор вылетел после первой же фразы Гурова, плюхнулась на кровать и запахнулась халатом. Однако сдаваться она не собиралась.
– Вы знаете, что пытки запрещены Гаагской конференцией? – спросила она.
– Мне кажется, – пробормотал Стас, – конференция была Баден-Баденской или Лондон- Лондонской.
– Тем более, – обрадовалась Ольга. – Вы все знаете, а сами нарушаете мои права! Да знаете ли…
– Как его фамилия? – спросил Гуров у Стаса.
– Ванильчиков.
Ольга замолчала и напряженно взглянула на Гурова.
– О чем это вы?
Гуров огляделся еще раз, поморщился и вытащил из-за стола стул. Убрав с него несколько старых газет, Лев Иванович поставил стул перед Ольгой и сел на него.
– Или мы разговариваем здесь и сейчас, или – у нас в управлении. Это ясно?
Ольга не пошевелилась.
– Решила стать глухонемой? – поинтересовался Стас. Он стоял в дверях комнаты, курил и насмешливо
