ли ей отвечать.
Сайма приложила палец к губам и жестом показала, чтобы она спряталась за ширму. Потом протянула ей маленькую чашку с уксусом и чистую тряпку После этого Сайма открыла дверь – Где она? Отойди в сторону, женщина Мне нужна твоя хозяйка. Она здесь?
За ширмой Мара лихорадочно начала стирать краску с лица, стараясь не обращать внимания на все более сильный запах.
– Да, милорд, она здесь. Она как раз переодевается.
– Хорошо, отойди в сторону, мне надо ее увидеть.
– Вы не должны находиться здесь. Это неприлично. Моя хозяйка не одета.
Как назло, зеркала на туалетном столике не оказалось. Мара выругалась про себя, тщетно пытаясь поймать свое отражение на потускневшем донышке серебряной шкатулки для безделушек. Образ был расплывчатым и неясным.
– Арабелла – моя жена. Я имею полное право находиться в ее спальне, когда хочу и при любых обстоятельствах. А теперь отойди.
Мара могла слышать, как он входит в комнату.
– Нет, милорд, вы не должны!
Услышав тон своей служанки, Мара похолодела.
Никому, даже Сайме, не может быть позволено разговаривать подобным тоном с его светлостью. По ту сторону экрана воцарилось грозное молчание. Она должна что-то предпринять. Немедленно.
– Все в порядке, милорд… то есть Адриан, – сказала она из-за ширмы. – Я чувствую себя вполне хорошо.
Адриан помолчал, потом произнес:
– Арабелла, выйдите, пожалуйста, чтобы я смог взглянуть на вас.
– Я сейчас не одета. Может быть…
– Арабелла, если вы не выйдете, я буду вынужден зайти туда сам. Я должен убедиться в том, что вы не пострадали.
Конечно, она не пострадала. Она ведь разговаривает с ним, не так ли?
– Со мной все в полном порядке, милорд, я…
– Я же сказал вам, что хочу убедиться в этом сам, Арабелла.
Мара почувствовала решительность в его голосе и поняла, что он не уйдет, пока не увидит ее Почему он так чертовски упрям?
– Хорошо, но позвольте мне хоть прикрыть себя, пожалуйста.
Мара смочила тряпку из-под уксуса в воде и в последний раз обтерла лицо, потом схватила висевший на ширме халат Она натянула его на себя, провела рукой по волосам и с облегчением вздохнула, когда увидела, что рука осталась чистой и только слегка влажной. Бросив последний тщетный взгляд на донышко шкатулки, Мара понадеялась про себя, что успела смыть краску с лица, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и вышла из-за ширмы.
Адриан был уже в комнате, его мощная фигура выделялась на фоне дверного проема. Рубашка была в грязи, а в руках он все еще сжимал хлыст Лицо выражало заботу и тревогу.
– Вот видите, Адриан, со мной, как я и сказала все в порядке. Ни царапины. Признаюсь вам, что чувствую себя довольно неудобно. Какого мнения вы останетесь о моем искусстве верховой езды после сегодняшнего дня.
Он хотел было что-то сказать, но запнулся, и на его лице появилось недоуменное выражение.
– Что это за запах?
– Ах, это, – улыбнулась Мара, – это уксус. Я использую растительный уксус для протирания лица.
Кожа от этого становится чистой и мягкой.
Его лицо немного смягчилось, но выражение тревоги осталось.
– Мне, определенно, придется проследить за тем, чтобы вам подобрали более подходящую лошадь. Эта, очевидно, слишком молода.
Мара подошла поближе и взяла его за руку. В этот момент ей было все равно, будь эта лошадь хоть двухголовой, она хотела только одного – чтобы Адриан ушел. И как можно скорее. Она начала потихоньку направлять его к двери.
– Как хотите, но, собственно говоря, вина была, скорее, моя, а не лошади. Мимо меня пролетела пчела, я отмахнулась. Лошадь испугалась и понеслась. Может быть, пчела даже укусила ее. Она не нервная, просто немного игривая.
Адриана, казалось, это не убедило.
– Вы уверены, что с вами все в порядке?
Остановившись в дверях, Мара закивала:
– Да, да. Я чувствую себя совершенно нормально.
И простите, пожалуйста, мою служанку за ее тон. Она просто ограждала мою честь. И вовсе не хотела оскорбить вас.
