– Мне нужно было надеть что-нибудь такое, что не мешало бы скакать на лошади, а поскольку, кроме этого, нужно было, чтобы вы не смогли выйти отсюда, поэтому я подумала, что могу одолжить ваши бриджи.
С помощью шнура от занавесей они держались на мне достаточно хорошо.
– Скажите, поскольку вы забрали мою одежду и совсем не оставили дров для камина, не было ли у вас желания, чтобы я умер от холода, или вы надеялись, что – я сломаю себе шею, споткнувшись об этот чертов чайный столик?
Мара нахмурилась:
– Я совершенно не рассчитывала на то, что вы наткнетесь на столик, собственно говоря, он мне очень нравился, и я не собиралась оставлять вас на столь долгий срок, чтобы вы успели замерзнуть. К тому же, если помните, вы лежали на очень толстом и теплом покрывале. Если бы вы были подогадливей, то накинули бы его на себя. А сейчас перестаньте дуться и дайте мне взглянуть на вашу голову.
Мне нужно удостовериться, нет ли у вас сотрясения мозга.
Она подошла поближе и потянулась к импровизированной повязке. Он сделал протестующий жест рукой.
– В этом нет необходимости, мадам. К своему счастью, я оказался очень твердолобым.
О, это было еще мягко сказано!
– Вы хотите сказать, что у вас толстый череп, милорд? Перестаньте молоть чепуху, Адриан. Вы могли пострадать гораздо серьезнее, чем вам кажется. – Она осторожно потрогала шишку на его голове. – Болит?
Он с раздражением посмотрел на нее и сухо ответил.
– Да, ужасно.
Не обращая внимания на его реакцию, Мара откинула мешающую ей прядь волос и продолжила исследование раны.
– Что ж, должна признаться, рана неприятная, но, кажется, ее можно не зашивать. – Она отошла подальше. – Сколько пальцев я подняла?
– Семнадцать.
– Не будьте» таким язвительным. Я просто пытаюсь вам помочь.
– О, неужели я был груб? Как это не по-джентльменски. Извините, мадам, если я кажусь вам несколько раздраженным. Оспа делает человека брюзгой.
Мара замерла:
– Вы знаете?
– Да. Должен признать, что ваша выдумка удалась превосходно. Мистер Шипли был тверд как камень.
Прекрасный дворецкий! Когда я выйду отсюда, он сможет присоединиться к вашей безработной служанке.
Скажите, всех ли слуг вам удалось переманить на свою сторону за эти несколько дней, пока я был в Дублине?
Мара пожала плечами:
– Что касается мистера Шипли, то он не сделал ничего плохого. Извините, что мне пришлось сказать слугам про оспу, но надо же было мне придумать какое-нибудь объяснение вашему бессознательному состоянию и тому, что вам нельзя разрешать» покидать мою спальню, пока я не вернусь. Перед этим я, конечно, сказала им, что с вами случился припадок и вы вылили мне на голову бутылку чернил, что объясняло присутствие краски на моем лице. Ничего этого не случилось бы, согласись вы разрешить мне предупредить Коннелли.
Но вы не желали ничего слушать, а я не могла остаться в стороне и хладнокровно смотреть, как уничтожают людей. Я должна была помочь им.
– Ну и как, помогли?
Мара кивнула и наклонилась, чтобы почесать Торниха за ухом.
– Коннелли сейчас находятся на пути в Англию, где поживут у родственников, пока не кончится это безумие. Мы успели забрать их как раз вовремя – солдаты уже двигались к дому.
– Вам повезло, что вас не увидели.
По выражению, появившемуся на ее лице, Адриан понял, что это еще не все.
– Что же там еще случилось во время вашего акта милосердия, мисс Диспенсер?
– Может быть, вам лучше звать меня по имени?
– Я не знаю, какое имя использовать. Те, которыми я наделял вас в последнее время, в приличном обществе не употребляют. А теперь рассказывайте, что там, черт побери, случилось?
Мара нагнулась, чтобы подложить в камин еще один кусок дерева – искусно вырезанную ножку разломанного чайного столика, и взгляду Адриана открылись ее обтянутые бриджами ягодицы. Обернувшись, она перехватила направление его взгляда и, пододвинувшись к огню, вытянула вперед руки, пытаясь согреть их.
– Вообще тут особо не о чем рассказывать. Сопровождая Коннелли, мы наткнулись на небольшой отряд солдат. Чтобы сбить их с толку, мы разделились, но мне кажется, что Оуэна могли схватить. Он потом не вернулся в коттедж, как мы договаривались.
