— Если бы он устроил встречу, я бы теперь уже был в Брюсселе.
— Не так давно вы сказали мне про свой выбор, — замечает женщина. — Наверное, вы имели в виду Брюссель?
— Не смешивайте любовь с работой, — говорю я.
— Не будем говорить про любовь и работу на голодный желудок, — парирует Мод.
Следовательно, откладываем разговор до того времени, пока принесут спагетти, а потом — до того, как съедим их. Молчание затягивается. Лишь когда уже подают фрукты, дама делает попытку разрядить атмосферу.
— Я считала вас спокойным человеком. А вы не такой?
— Именно такой. Но это не означает, что живу жизнью растений, без каких-либо мыслей и намерений.
— Знаю, знаю, — сочувственно кивает головой Мод. — Работа, семья…
— Жена и четверо детей.
— Четверо? А почему не пятеро?
— Ничего удивительного, если станет и пятеро.
— Вы не женаты, Альбер. Такие вещи я угадываю безошибочно.
— А вы?
— В данный момент я незамужняя.
— Это меня радует.
— Я не сказала, что я в вашем распоряжении.
— Про такое не говорят. Мы выпьем кофе?
Пьем и кофе, конечно…
Она смотрит на часы и уже другим тоном говорит:
— А теперь заскочим на фирму «Эфген».
— А что там?
— Синтетические камни. Современные дешевые товары.
Честно говоря, я не вижу разницы между произведениями химии и творениями природы, кроме цены. Пожилой служащий «Эфгена» раскрывает один за другим пакетики с образцами, а Мод роется в них своей белой рукой и записывает цены в блокнот. Я понимаю, почему Сеймур отдает предпочтение женщинам. Мужчины не станут так печься о своем легальном фасаде.
— А теперь, может быть, возвратиться в гостиницу и поспать? — говорю я, когда мы наконец выходим на улицу.
— Как вам не стыдно! У вас впереди целая ночь. Прогуляемся по окраинам, подышим свежим воздухом.
— Гуляйте. А меня оставьте в гостинице.
— У вас не выходит из головы жена с четырьмя детьми, — сочувствует мне Мод.
Остаемся отдыхать каждый в своей комнате. Маленькая месть с моей стороны за то, что она целый день морочила мне голову своими камнями.
Вечер проводим в баре гостиницы. Бар работает далеко за полночь, но мы возвращаемся около десяти. На следующий день — то же самое. И еще через день — снова. Сколько ни прислушиваюсь — не могу уловить ни одного звука «скрипки», ни первой, ни второй.
— Пойдем напьемся! — предлагаю я.
— Что это на вас нашло? — спрашивает Мод.
— А разве на вас никогда не находит?
Спокойное выражение ее лица свидетельствует о негативном отношении к моему предложению. Но и выражение лица иногда бывает притворным.
Мы засели в ресторане при гостинице. Выбрали совсем раннее время — еще нет и восьми, — ибо после десяти вечера тут начинается настоящее безумие. Ночных заведений в Идаре не так уж и много.
— И все-таки вы меня удивляете, Мод, — говорю я под конец ужина.
— Тем, что не пригласила вас в свою комнату?
— Речь идет не обо мне. Вы же не можете быть круглосуточно только служебным лицом.
— А я и не говорила, что способна на такой подвиг.
— Вы меня удивляете, — повторяю я. — Не представляю вас в семейной или интимной обстановке. Странно, или не так?
— Ничего странного. Такая обстановка не для меня.
— А как же тогда должны рождаться дети?
— А зачем рожать? Чтоб готовить к атомной смерти? Или для того, чтоб население планеты быстрее составило двадцать миллиардов?
— Я не задумывался над этими вопросами.
— Еще бы! Ведь вы их не решаете. Приходите, берете, что вам надо, и идете дальше. А боль остается для женщины.
— Вы это испытали?
— Едва не испытала во время первого и, надеюсь, последнего брака.
— И все-таки брак вас не обошел.
— Стало быть, не обошел. Ибо мы как обезьяны — недаром от них происходим. Подражаем друг другу. Точно так, как обезьяны.
— Это от Сеймура, — констатирую я. — И не пытайтесь возражать. Это от Сеймура.
— Думаю, что вы напрасно упоминаете имя этого человека, — почти любезно замечает Мод. — Когда б вы знали его лучше, то поняли бы, что он никогда не стал бы вести со мной таких разговоров.
— Вы по уши влюблены в него, — снова бросаю я пробный шар.
— Я уважаю его.
Наконец хоть одно существо, которое любит Сеймура. Он держался за Грейс, а та показала ему язык. Эта влюблена в него, а он на нее никакого внимания. Обычная история.
— Какая нелепость, — говорит Мод, словно прочитав мои мысли. — Людям кажется, что они сходятся, а на самом деле они расстаются. Не могут жить отдельно, не могут существовать один без другого, и в то же время они ничего не значат один для другого, ну положительно ничего! А вообще, если мне нужен мужчина, его найти нетрудно. Но я же не могу каждого кретина пускать к себе в постель.
— Благодарю за комплимент, — говорю я.
— Я не вас имела в виду. Вы — особый случай.
— Особый не я, особая ситуация.
— Одно и то же. Надо действовать по расписанию. И согласно указаниям. Вы уже выпили кофе?
— Почти.
— Тогда рассчитаемся.
Видно, что разговор этот ее и утомил немного, и развлек. Разрядил атмосферу этого нудного ожидания. Ждать — тяжелая работа.
Выходим из бара в гостиницу. Дама, как всегда, сопровождает меня до дверей комнаты, чтоб я случайно не затерялся в коридоре.
— Думаю, хоть раз мы могли бы нарушить и инструкцию, и наше одиночество, — предлагаю я, чтобы просто что-то сказать.
— А вы нахальней, чем я думала, — вздыхает Мод. И добавляет: — Только будем нарушать ее в моем номере. Не у вас.
— Разве в вашем номере нет подслушивающей аппаратуры? — спрашиваю я.
— Альбер, вы переоцениваете вес своей особы в этой ситуации. Думаю, что в данный момент для вас вполне достаточно меня как аппаратуры.
4
— Надо подскочить в Майнц, — через два дня говорит мне Мод.
Наконец хоть что-то.
— Подскочить или переехать?
— Подскочить, Альбер. Собирать багаж излишне.
