– А что показала флюороскопия?
– Ничего особенного. Мне встречались и куда более сложные пищеварительные системы. Тут все достаточно просто. Пища поступает внутрь, переваривается, разносится по организму, и через один-два дня отходы исторгаются обратно. Остается одно – повреждение мозга. Но, черт побери, как можно установить травму, если я никогда в жизни не видел неповрежденный мозг существа этого вида. – Он грубо выругался. – Ни одной зацепки!
– Печально, – согласился Дженнингс, – кстати, по поводу образцов…
– Что там?
– Они растут, шеф. Еще неделя, и они перестанут помещаться в контейнере.
– Может, какая-то форма рака?
– Ни в коем случае! – категорично отозвался патологоанатом. – Раковые клетки никогда не ведут себя подобным образом. Происходит что-то очень странное. По всем законам образцы ткани уже давно должны погибнуть и разложиться.
– Мда, к тому же, если бы она страдала раком кожи, то я бы обнаружил это, – пробурчал Дарлинский и прошелся по кабинету. – Спятить можно! Дыхательная система в норме, пищеварительная система в норме, система кровообращения в норме. Так в чем же причина?
– Может, ушиб?
– Сомневаюсь. Остались бы следы. Сердечный приступ также, наверное, исключается. Состояние, сколь бы далеким от нормы оно ни было, стабильно. В случае внезапного приступа оно должно либо ухудшаться, либо улучшаться, но не происходит ни того, ни другого.
– Если уж вас интересуют парадоксы, шеф, – вставил Дженнингс, – то подумайте, почему все настаивают на том, что это женщина.
– Мне и своих парадоксов хватает! – взъярился Дарлинский.
– Я хочу вам помочь, шеф, – обиделся Дженнингс. – Если понадоблюсь, я на месте.
Дарлинский, проклиная все и вся, вернулся к пациентке. Что же произошло?! Вирус? Но вирус либо уже убил бы организм, либо сработала бы иммунная защита.
Самым странным было именно то, что ничего не менялось. Ни в худшую сторону, ни в лучшую.
Ну хорошо, будем рассуждать логически. Дарлинский сел на стул напротив пнатианки. Если состояние больной неизменно, то должно быть и неизменно какое-то внутреннее или внешнее условие, вызвавшее болезнь. Внутренние системы в норме, и Дженнингс до сих пор не обнаружил никаких вирусов и бактерий. Поэтому остается предположить либо мозговую травму, которую невозможно выявить, либо ненормальные внешние условия.
А если все дело в последнем, то проще всего начать с изменения гравитации и атмосферных условий.
Он уменьшил силу тяжести в боксе до нуля, но никаких изменений в состоянии пациентки не произошло. Затем Дарлинский увеличил гравитацию до трех g. Дыхание пнатианки стало глубже, но и только. Продолжать он не решился – дальнейшее повышение силы тяжести могло оказаться опасным для бескостного существа.
Закончив с гравитацией, он укрепил на голове пациентки маску и начал понижать содержание кислорода в дыхательной смеси. Пятнадцать процентов, двенадцать, восемь. Ему стало не по себе. Так можно далеко зайти. Внезапно веки существа дрогнули.
Окрыленный, он еще понизил содержание кислорода. Семь процентов, пять, четыре… Свершилось!
Пнатианка забормотала, щупальцевидные отростки беспорядочно задергались. Дарлинский, привязав ее к столу эластичной лентой, отошел в сторону. Глаза пациентки открылись, движения участились. Дарлинский ждал. Прошло десять минут, но ничего не менялось. Взгляд больной, казалось, не мог сфокусироваться, а движения по-прежнему носили совершенно беспорядочный характер. Словно пнатианка задалась целью во что бы то ни стало убедить доктора в полной неспособности управлять своими конечностями.
У Дарлинского забрезжила догадка. Требовалось кое-что еще проверить. Он вызвал Дженнингса.
– Скажи-ка, что произойдет с человеком, если удвоить содержание кислорода, поступающего в его легкие?
– Скорее всего он зайдется от смеха, – немедленно ответил патологоанатом.
– Это я знаю, – отмахнулся Дарлинский. – Меня интересует другое – он может потерять сознание?
– Сомневаюсь. С какой стати?
– А если содержание кислорода увеличить в четыре раза?
– Иногда такой способ применяют в чрезвычайных обстоятельствах.
– И больные при этом не отключаются?
– Случается. Но редко. Шеф, к чему вы клоните?
– Ответь мне на последний вопрос, и я тебе все объясню.
– Хорошо.
– Если поместить человека в атмосферу с девяносто…
– Помещайте! – оборвал его Дженнингс.
– Дай мне закончить. Если оставить его в такой атмосфере на неделю?
