навестить Харли.
– Бабушка!
Старуха окинула Мэри ехидным взглядом.
– Вот что я тебе скажу, молодая докторша.
Не принимай ты старуху Стейн и всю их компанию. У тебя из-за них мозги свихнутся. Харли катал тебя на закорках.
– Да я…
– У всех ребят в деревне есть игрушки, которые он им вырезал из деревяшек.
– Но я же…
– Фишер твой дурак и неумеха, а Харли спас лошадь старого Джона, да и потом ходил за нею, как за малым дитем.
– Бабушка, я…
– И если когда-нибудь я услышу от тебя, что Харли Уиллингтон – алкоголик и разбойник, я тебя выпорю вожжами!
– У нас нет вожжей.
– Найду.
– Погоди. Я вовсе не собираюсь так говорить. Я очень люблю дядю Харли и не верю ни единому слову этих дамочек. Правда, самогон он все-таки гонит…
– Так он его из чего гонит-то! Из пшеницы!
На меду, на липовом цвете, на ежевике! Это ж нектар! Забыла, как болела воспалением легких? Если бы не этот-самогон и мед, которыми тебя растирал старый Харли, лежать бы тебе в земле!
– Бабушка!!!
– Не кричи на бабку. Иди ешь.
– Я только хотела сказать, что провожу тебя.
К ним же в гору подниматься, да еще в темноте.
– Это другое дело. Все, уйди! Дай почитать спокойно.
Мэри сидела за небольшим столом и с аппетитом ела жареную картошку. Большинство современных девушек осудили бы ее за такие гастрономические пристрастия, но Мэри нечего было опасаться. От матери и бабки она унаследовала стройную фигурку, длинные сильные ноги, каштановую копну волос и задорно вздернутый носик. От отца – карие глаза и незлобивый характер, а еще смешливость и хорошее чувство юмора. В свои двадцать пять лет девушка любила весь мир и была уверена, что мир отвечает ей взаимностью.
Неожиданно тень набежала на личико Мэри.
Ник Грейсон, укоризненно сказал внутренний голос. Ты обещала пойти с ним сегодня в кино.
Поехать на его машине.
Мэри вздохнула. Ник Грейсон почти официально считался ее женихом. Почти – потому что Гортензия Вейл только фыркала при этом имени, а уж при появлении самого Ника вообще разворачивалась и уходила в дом.
Семья Грейсонов в Грин-Вэлли считалась самой уважаемой. Миссис Грейсон возглавляла все мыслимые и немыслимые благотворительные фонды, ведала церковной кассой и являлась председателем Клуба Цветоводов. Мистер Грейсон в основном почивал на лаврах своей энергичной супруги, зато у него были связи в Лондоне. Какие именно и с кем – не уточнялось, но это было не важно. Достаточно того, что больше таких связей ни у кого в деревне не было. Ник Грейсон, единственный сын почтенной четы, был красив до умопомрачения, хорошо воспитан, образован, а самое главное, единственный в деревне имел надежную и престижную работу. Ник был риэлтером.
Еще у него была собственная машина, он почти всегда ходил в костюме и при галстуке, и даже ненавидевшая все живое миссис Стейн таяла и млела, когда Ник приветливо кланялся ей с противоположной стороны улицы.
Словом, Ник Грейсон был замечательным человеком, и Дотти Хоул, закадычная подружка Мэри, неоднократно намекала, что свадьбу надо играть поскорее, потому что Ник много ездит, а девушек на свете много, так что Мэри и оглянуться не успеет, как его кто-нибудь уведет. Дотти так искренне ужасалась тому, что сама же и говорила, что Мэри от души смеялась над страхами подруги, но глубоко внутри ее одолевали сомнения.
Начать с того, что они вместе уже два года.
То есть с того момента, как Мэри вернулась в Грин-Вэлли после окончания учебы. Они регулярно встречались, ходили гулять, ездили в кино в соседний городок, а на обратном пути увлеченно целовались в машине. Конечно, о более близких отношениях и речи не могло идти.
Ник был слишком порядочен…
Мэри сердито фыркнула. Забавное сочетание:
'слишком порядочен'.
Она понятия не имела, нравится ли ей с ним целоваться, потому что никогда об этом не задумывалась. После первого опыта, помнится, она была несколько расстроена, потому что ждала чего-то необычного, но вину приписала себе. Ведь до Ника она целовалась только с одним мальчиком, и это было сто лет назад, в лесу, а мальчишку звали…
