как бы это сказать, ну стыдно, что ли. Или не ловко, как-то. Ведь столько лет… Прошло то уже много лет. Я ведь, сама против таких слов. Я даже фильмы не смотрю… и все такое прочее. Но годы проходят. Может это последний мой день рождения, понимаешь? Может последний, а? Вот ведь, ты понимаешь, как все сложилось: я с тобой, как тогда, сорок два года назад, начала разговаривать, так до сих пор не могу прекратить этот нелепый, в общем-то, разговор. Когда ты умер, двадцать лет назад, я думала все, конец нашему диалогу. А он все продолжается и продолжается. Безумие, правда? Безумие! Есть ты, нет тебя, – а я все продолжаю с тобой общаться. Любовь, это когда и в шестьдесят – любовь. Любовь – это, когда с любовью, без любви – это уже не любовь.
СЦЕНА 4. Ненависть
КАТЯ. Валентина, посмотри чего? За мной тут какой-то шар увязался. К спине как-то прикрепился и все. Я на кухню, и он за мной, я это дело и он…то есть, ну в смысле, да бог с ним. Давай, Валюха дальше грустить по поводу нашего веселья. Мы хоть и старые, так-то, в общем-то, молодо выглядим. Вон, меня вчера у подъезда бабкой назвали. А какая же я бабка, я уже старуха давно. Но выгляжу, видимо, еще на бабку. И ты, Валентина, тоже.
ВАЛЕНТИНА. Катя.
КАТЯ. Так что мы вроде еще на бабок смахиваем.
ВАЛЕНТИНА. Катя, послушай меня.
КАТЯ. Ну, так мы продолжаем, вроде.
ВАЛЕНТИНА. Катя, посмотри на меня. Я хочу, чтобы ты услышала, то, что я сейчас скажу. Слышишь?
КАТЯ. Ну, так я слушаю, вроде.
ВАЛЕНТИНА. Я тебя ненавижу, Катя.
КАТЯ. Ну, так и я тебя.
ВАЛЕНТИНА. Я тебя ненавижу! Ты мерзкое, ничтожное существо.
КАТЯ. Ну, так и ты такая же.
ВАЛЕНТИНА. Ты урод, и всегда была уродом. Ты сломала мою жизнь, и жизнь человека, которого я любила. Ты нищая, спившаяся старуха! Я видеть тебя не могу! Сейчас же иди вон из моей комнаты. И вообще уходи – из квартиры и из моей жизни. Слышишь, – вон из моей жизни!
КАТЯ. Это моя квартира и моего покойного мужа.
ВАЛЕНТИНА. Нет, это моя квартира! Я ее купила вместе с вещами, которые ты пропивала.
КАТЯ. Ну, тогда я уйду отсюда.
ВАЛЕНТИНА. Убирайся!
КАТЯ. Дрянь.
ВАЛЕНТИНА. Что ты сказала?!
КАТЯ. Дрянь, ты.
ВАЛЕНТИНА. А ну-ка, забирай свою водку и сию минуту, чтобы тебя не было.
КАТЯ. (Берет со стола бутылку и одну рюмку) Я нищая, спившаяся старуха, а ты дрянь.
ВАЛЕНТИНА. И блины свои забирай. Нечего устраивать из праздника поминки.
КАТЯ. (Забирает и блины) Кости не выбрасывай в помойку, я их собакам завтра отдам.
ВАЛЕНТИНА. Тогда их в пакет нужно завернуть, а то завоняют за ночь.
КАТЯ. Там еще хорошие куски есть, оставь.
ВАЛЕНТИНА. Да ну, кто это будет доедать? Отдай лучше собакам.
КАТЯ. Тогда заверни в синий пакет, там, на кухне, на двери висит.
ВАЛЕНТИНА. Чашки прихвати, только не разбей.
КАТЯ. (прихватывает и чашки) Не разобью. Только ты мне тогда дверь открой.
ВАЛЕНТИНА. (Открывает ей дверь) Осторожней, и так все посуду перебили.
КАТЯ. А я тебе давно предлагала, есть из одноразовой посуды, у меня же знакомая на фирме работает, у них этой посуды, хоть каждый день ешь.
Уходят.
СЦЕНА 5. Письма
Осень. Сыплются желтые листья. Валентин в задумчивости сидит на краю стола. За спиной у него рюкзак. Мимо него по парку проходит двадцатилетняя Катя. Ну и, в общем, она его узнает.
КАТЯ. Валя?! Валечка, это ты? Ты приехал? Ты меня узнаешь? (и плачет, конечно.)
ВАЛЕНТИН. Катька! Здорово! Ты как здесь? Ах, ну да. Ну не надо реветь, ну я это, я. Слушай, как ты за эти два года изменилась. Интересная стала, от женихов, поди, нет отбоя? (Валентин старается выглядеть взрослее, ведь он два года был на заработках.)
КАТЯ. А ты что, письма мои не получал?
ВАЛЕНТИН. Вообще-то получал.
КАТЯ. Ну, а что спрашиваешь, раз получал? А последнее получил?
