обрадовался, что Данилка, набегавшись по горам, пришел наконец домой.
И у Данилки стало полегче на сердце. Он забрался на отлогую, заросшую травой крышу погреба и уселся здесь в холодке.
На крыше росли маленькие цветы. Тут и желтый мышиный горошек был, и какие-то лиловые цветочки, и белые… Они подняли свои головки и радостно глядели в небо.
– Вот и буду здесь сидеть, – прошептал Данилка. – Прохладно, ветерок… Пускай он там рыбу таскает… по жаре…
– Ты с кем? – вдруг окликнул Данилку Федя.
Данилка и не видел, как Федя вошел в сад. Он стоял около погреба, глядел на Данилку. А в руках у него была голубая миска, полная свежей хамсы.
Данилка ничего не ответил. Он лег на спину прямо на желтые и лиловые цветы и стал глядеть в небо.
– А я тебе рыбы принес, – сказал Федя.
Данилка молчал. Федя стоял и переминался с ноги на ногу. Он понимал, что Данилка не зря на него обиделся. Но что же теперь? Так им и молчать все время?
– У мамки на птицеферме завтра цыплята начнут вылупляться, – сказал Федя. Он все еще держал голубую миску и легонько потряхивал ее, пошевеливая рыбок. – Хочешь – пойдем утром?
– Как на Теп-Сель? – отозвался Данилка. А сам и не оглянулся на Федю.
– Будешь теперь вспоминать! – сказал Федя. – Куда рыбу-то?
– Куда хочешь.
Тут Федя подумал, что пора и ему рассердиться:
– Куда хочешь? Ну и ладно. Вот отдам коту, и все.
Серый кот уже давно ластился около его ног. Федя опрокинул миску, рыбки выскользнули на траву. Кот бросился к рыбе, а Федя повернулся и убежал со двора.
Данилка вскочил, посмотрел ему вслед. Хотел его окликнуть, но нахмурился и промолчал. Пускай бежит.
На что Данилке такие товарищи?
Так и вечер подошел. Мать пришла с виноградников. Она очень устала. Целый день она со своей бригадой обрезала лозы, подвязывала молодые побеги, чтобы они вверх росли. Как села на ступеньки, уронила на колени свои загорелые руки – так, думалось, и просидит до утра.
Данилка принес холодной воды. Она сняла платок, умылась. И усталости у нее сразу убавилось.
– Спасибо, сынок, – сказала она. – Какие у тебя новости?
– На Теп-Селе был. Камнедробилку смотрел.
– С Федей?
– Нет. Один.
Мать разговаривала, а сама собирала ужин. Накрыла скатеркой стол на терраске, принесла хлеба, положила ложки. Данилкина мать все делала без шума, без суеты. И говорила негромко, словно баюкала.
– А еще куда ты ходил, сынок? – спросила мать.
– В гости ходил.
– Ох ты! Куда же? К кому?
– К цветкам на погребную крышу.
– Вот как? И хорошо тебя там встретили?
– Хорошо. Радовались мне.
Мать поглядывала на Данилку и тихонько улыбалась. Когда она была маленькая, то так же, как и Данилка, любила придумывать всякие сказки.
– Значит, и сидели с Федей, как воробьи на крыше?
– Нет. Один сидел.
Мать положила хлеб, который начала было резать, и внимательно посмотрела на Данилку:
– Это что же значит, сынок? Почему же ты все один да один? А почему не с Федей?
Данилка насупился и принялся ковырять трещинку в беленой стене. И понемногу, не сразу, рассказал матери все – и про хамсу, и про то, как Федя убежал на море, и про то, как рыба досталась коту…
– Ну, это ничего, – успокоила Данилку мать. – Это просто так, тучка налетела. Федя просто ошибся, забыл тебя позвать. А ты ошибся – обиделся на него. Завтра солнышко взойдет и тучка растает.
Данилка задумчиво посмотрел на мать:
– Растает?
И мать повторила тихо и ласково:
– Обязательно растает, сынок. Уж я-то знаю. Разгладь брови, взгляни повеселей – вот и отец наш
