актеры драмы на месте — начинаем первый акт!
Я только что вышел из машины и делаю вид, что ищу причину поломки в моторе, и тут появляются двое немецких полицейских. Но едва первый ступает на порог здания, как второго прошивает автоматная очередь, выпущенная с грузовика «Гонведа». Тяжело раненный в живот, он оседает на землю рядом со мной. Два венгерских офицера, мерившие шагами сквер, прибегают с револьверами в руках и начинают стрелять. Я только и успеваю укрыться за своей машиной: мгновение спустя вторая очередь превращает в решето открытую дверцу моего славного «мерседеса». Теперь пляска начинается взаправду. Мой шофер и унтер-офицер с первых же выстрелов бросились мне на помощь; шофер получает пулю в бедро, но остается на ногах. Свистком я подаю приказ своей роте принять бой, а затем втроем мы пытаемся как только можем ответить из наших револьверов на плотный огонь венгерских автоматов. В нашем положении нет ничего забавного; моя машина, позади которой мы пристроились на корточках, все более и более походит на ситечко, повсюду вокруг нас пули отскакивают от булыжной мостовой и свистят над нашими ушами с жалобным мяуканьем. Время от времени мы высовываем головы, только на долю секунды, чтобы прицелиться хотя бы примерно и удерживать нападающих на расстоянии — если, конечно, так можно выразиться, ибо они от нас не дальше десяти — пятнадцати метров.
К счастью, эта неравная битва длится всего две или три минуты. Затем я слышу позади себя поспешные шаги солдат моей роты. Первый взвод уже появляется на площади и сразу же занимает позицию на углу улицы. Другие быстро занимают сквер и берут под огонь соседние здания. После первого же обмена пулями нападавшие на меня венгры укрываются под аркой соседнего дома, где, вероятно, находятся несколько их отрядов, оставленных там в резерве. Как только перестрелка прекращается, мы затаскиваем обоих наших раненых в здание, где на втором этаже проходят или уже, скорее, проходили переговоры между сыном Хорти и югославами. Еще перебегая к этому укрытию, мы осознаем, что наши противники готовятся к решительному прорыву. Быстро спохватываемся: ловко брошенная граната вырывает оба огромных створа ворот вместе с несколькими мраморными плитами и укладывает это все вперемешку, кучей поперек арки, закрывая выход. Этот взрыв кладет конец собственно военной части операции, которая, впрочем, длилась не больше пяти минут.
Теперь со второго этажа «нашего» здания спускаются немецкие полицейские, ведя с собой четверых пленных. Мы приказываем погрузить обоих венгров — Никласа Хорти и его друга Борнемицу в военный грузовик. Чтобы не привлекать внимание прохожих, полицейские придумали перевозить этих двоих как тюки, завернув их в огромные ковры. Судя по тому, что я вижу, эта хитрость не слишком удалась. Оба заговорщика яростно отбиваются, и полицейские вынуждены их связать и, не слишком церемонясь, взваливают на грузовик, который сразу же трогается. Я приказываю своей роте удалиться; мне хочется избежать каких-либо новых инцидентов, которые вполне могут произойти, если венгры, оправившись от неожиданности, перегруппируются и нападут на нас.
Какое-то недоброе предчувствие заставляет меня последовать за грузовиком в другой машине, которую мне только что прислал Фолькерсам. Метрах, может быть, в ста от площади я вижу, как подходят, почти бегом, три пехотные роты «Гонведа». Если эти солдаты прибудут на площадь, то они столкнутся там с моей ротой и получится еще одна перестрелка — для нас это весьма нежелательно. Что делать? Как выиграть несколько минут, чтобы дать моим людям время отойти? Только какой-то смелый шаг может нас спасти. Я даю шоферу приказание остановиться, выскакиваю из машины и бросаюсь навстречу офицеру, который, судя по его месту во главе первой роты, должен командовать этими солдатами.
— Остановите ваших людей. Там, наверху неописуемая сумятица! Никто не знает, что происходит. На вашем месте я сначала сходил бы посмотреть сам.
Блеф удается. К счастью, офицер немного говорит по-немецки. Он дает команду «Стой!» и, явно озадаченный, смотрит на меня. Возможно, он ничего не понимает, но меня это мало волнует. Все, что меня заботит, — это маленькая отсрочка. Теперь мои люди, должно быть, уже погрузились в свои грузовики. Через минуту они уедут. Я бросаю все еще колеблющемуся офицеру короткое «Я спешу!» и затем снова сажусь в свою машину, которая трогается и мчится со всей скоростью к аэродрому. Когда я туда прибываю, оба наших пленника уже в самолете; чуть позже он взлетает по направлению к Вене.
Тогда я направляюсь в штаб корпуса, располагающийся в отеле, вознесенном на вершину одного из многочисленных холмов Будапешта. Генерал Венк немедленно меня принимает, и мы вместе с нетерпением, перемешанным с любопытством, ждем продолжения событий. Мы знаем, что в Замке на Горе венгры уже несколько дней назад приняли некоторые меры предосторожности. Гарнизон усилили, а главные подступы по дорогам, кажется, заминировали. К полудню мы получаем телефонный звонок из посольства, малый дворец которого также расположен на Горе. Наш военный атташе сообщает, что весь холм переведен на осадное положение, и совершенно официальным образом, а движение по всем подъездным путям перекрыто. Несколькими минутами ранее атташе попытался выехать с Горы на машине, но повсюду натыкался на венгерские посты, которые заставляли его поворачивать обратно. Немного позже телефонная связь прерывается — это мы так полагаем, потому что больше не получаем звонков. Таким образом, немецкие службы, которые все еще находятся на Горе, оказываются практически отрезанными.
Это представляет собой — и сомневаться тут не приходится — первый «недружественный акт», как элегантно выражаются на дипломатическом языке. Мы задаемся вопросом, последуют ли затем более серьезные события. По всей видимости, нынешнее положение не может продолжаться до бесконечности: через два-три часа будет принято окончательное решение — того или иного содержания. Пока же мы можем только ждать, а инициатива все еще принадлежит противнику. Примерно в 14 часов сомнения окончательно рассеиваются специальным объявлением по венгерскому радио, где передается послание регента Хорти: «Венгрия только что заключила сепаратный мир с Россией!»
Теперь жребий брошен. Положение более чем ясное: мы немедленно должны принять запланированные контрмеры. Генерал приказывает немедленно объявить тревогу в городе Будапеште.
В то же время он просит меня начать операцию против Горы.
Я же считаю, что час еще не пробил, и советую ему подождать несколько дней. Чтобы «усмирить» венгров, я предлагаю установить кольцо немецких частей по всей внешней окружности Горы. Эта задача поручается 22-й дивизии СС. Захват вокзалов и важнейших общественных зданий происходит пополудни согласно нашим планам и без единого инцидента.
С другой стороны, мы направляем немецкого генерала к венгерскому верховному командованию на Карпатском фронте; он должен, если положение к тому вынудит, арестовать генерала, командующего этой армией. Но наш эмиссар прибывает слишком поздно. Венгерский генерал в сопровождении нескольких офицеров и секретарей уже перешел к русским. К нашему удивлению, ни это бегство, ни объявление сепаратного мира не повлияли особенно на поведение его войск. Почти везде части удерживают свои позиции. Огромное большинство офицеров отказались последовать примеру своего командующего. Оставаясь со своими людьми, они продолжают борьбу. Тем не менее, мы никоим образом не должны допустить, чтобы министерство «Гонведа», расположенное совсем рядом с Замком, издало новый приказ о капитуляции. Тут нужно быстро нанести удар.
На совещании, состоявшемся к вечеру, мы решаем напасть на Гору следующим утром. Я назначаю час «Ч» на шесть часов, то есть практически на рассвете, поскольку это время мне кажется особенно благоприятным, чтобы достичь полной внезапности, а это необходимый фактор, если я хочу избежать настоящего сражения. Весь вечер вместе с Фолькерсамом я изучаю карту Горы, составленную нами собственноручно. Постепенно наш план обретает четкие очертания. Мы предполагаем нанести концентрический удар одновременно несколькими отрядами. В тот миг, когда они поднимутся на штурм, я сам постараюсь прорваться по центру, вдоль Венского шоссе. Там в особенности я полагаюсь на эффект внезапности, поскольку надеюсь завладеть Венскими воротами без единого выстрела, настолько безмолвно, насколько это окажется возможным, и появиться затем со своими людьми на большой площади перед Замком. После этого нужно будет немедленно добиться окончательного результата. Если нам удастся сразу же проникнуть в Замок, вероятный центр сопротивления, то операция затянется, видимо, не больше чем на несколько минут, и это позволит избежать ненужного кровопролития как с венгерской стороны, так и с нашей.
Мы ставим тогда перед каждой из наших частей конкретную задачу. Нас, кстати, усилили ротой танков «Пантера» и другой ротой танков — «Голиаф». Последние, только недавно созданные, — гусеничные бронированные машины, управляемые на расстоянии, очень низкие и очень послушные. В передней части
