вверенного ему контингента. Двадцать лет в полиции — коту под хвост! На его месте там теперь Аполлон, ну ты помнишь: «пару слов с глаза на глаз и… весь разговор». А этот, как его… Тот вообще — Себастьян ему и Марию ибн Даудом! Такое пишет!!! Бывало зайдешь к нему в гости, а он глаза от пола поднять не может — стыдно ему! А ничего — пишет. И кушает! Кушает и пишет… Потому и кушает, что пишет… Потому и пишет, что кушает… А вот еще, кстати…
— Что ты от меня хочешь? — устало спросил Одиссей, притормаживая прямо у памятника Крупному Гуманоиду с бутербродом, с надеждой глядящему в Светлое Будущее (имеется в виду, естественно, гуманоид, у бутербродов похоже нет светлого будущего). — Ты хочешь, чтобы я тебя пожалел?
— Я хочу, чтобы ты проникся ситуацией!
— Я проникся, — Одиссей искоса посмотрел на Тарика и тому показалось, что Одиссей его не увидел.
— Ну не насквозь же… — жалобно пробормотал полковник Таргитай.
— Где люди? — глухо простонал Одиссей. — Люди где?! Ищу человека!!!
— Ты бы лучше о себе подумал!
Одиссей резко повернулся к Тарику лицом, поймал его скованными руками «за грудки» и доверительно проворковал:
— Ну подумаю, ну плюну на все. Ну буду жить Как Все, что дальше?! Вот это?!!
Одиссей с еле сдерживаемой яростью подтянул Тарика к статуе Большого Гуманоида и для ясности потыкал полковника в надкушенный бутерброд.
— … и с икрой! — выдавил из себя полузадушенный Тарик.
— Кто с икрой? — слегка опешил Одиссей и немного ослабил хватку.
— Дальше будет! — радостно откликнулся свободно вздохнувший Тарик. — Хлеб с маслом и с икрой.
— А если нет? — задумчиво спросил Одиссей.
— Значит твой рацион придется несколько ограничить. Снизить, так сказать, естественные потребности. ОбКом по НЛО издаст соответствующий ЦУПИК…
— А если все равно нет?
— Тогда еще один ЦУПИК и твои естественные потребности стремительно станут приближаться к искусственному нулю под воздействием неестественных…
— Понял!!! — взревел Одиссей.
— Ну, на конец-то, — обрадовался Тарик. — Давай я с тебя сниму наручники: все таки друг, как никак.
Но как только силовое поле на руках Одиссея разомкнулось, он сорвал с плеча опешившего полковника психоэмоциональный деструктор и обрушил его на голову… Большому Гуманоиду.
— Что ж ты памятники рушишь? Национальное достояние разбазариваешь!!! — завопил испуганно полковник, всей кожей ощущая, что завтра прямо с утра — быть ему рядовым, в лучшем случае. — О себе не думаешь, подумай хоть о потомк… ах!!!
Пока еще полковник Таргитай чуть не подавился последней частью «потомков», и было от чего. Мраморная поверхность Большого Гуманоида пошла мелкими трещинами и осыпалась, как прошлогодняя листва случайно пережившая зиму, совершенно потеряв голову, облетает от малейшего дуновения первого весеннего ветерка, а на свет лучей красного карлика, по кличке Сифон, вылупился не большой, но достаточно крупный и абсолютно рыжий гуманоид, с надкушенным бутербродом в левой руке.
— Мать честная, уже весна, а я так и не успел закусить! — восторженно сообщил гуманоид, понюхал бутерброд и засунул его в карман. — А где же ребята?
Вместо ответа Одиссей подошел к ближайшей «статуе» и замахнулся на нее психоэмоциональным деструктором.
— Погоди! — жалобно вскрикнул полковник ТГБ. — Можно я сам? — и Тарик, отобрав у Одиссея деструктор, робко тюкнул статую по темечку.
Когда мраморная шелуха опала, то вместо статуи, нескромному взору полковника, явилась дама, весьма элегантной внешности и столь же неопределенного возраста.
— Нахал! — заявила дама и влепив Тарику увесистую оплеуху, с независимым видом продефилировала своей дорогой.
— Ага! — сказал рыжий гуманоид, задумчиво глядя даме вслед, и отобрал у совершенно ошалевшего бывшего спецагента Геракла психоэмоциональный деструктор. — Все понятно.
«Сообразительный нынче пошел гуманоид», — удовлетворенно подумал Одиссей, а Тарик печально покивал зеленой головой и с мазохистским наслаждением прошептал:
— Я так и знал, что добро наказуемо.
Одиссей тем временем, как-будто вновь народившись на свет, оглянулся вокруг и обнаружил, что действительно наступила весна. Поспешно сорвав с головы гермошлем, Одиссей подставил под ласковый весенний ветерок свое разгоряченное лицо. В ногах у Одиссея примостился на корточках теперь уже наверняка бывший полковник Таргитай, безучастно глядящий в спину удаляющемуся рыжему гуманоиду. Гуманоид шел себе по улице и с явным удовольствием «тюкал» по темечку попадавшиеся на пути «скульптуры».
Вылупившиеся в начале недоуменно отряхивались, а потом, подобрав что-нибудь поувесистей, пристраивались в кильватер рыжему полководцу.
— По-моему, они направляются в сторону Капитолийского холма, — подал слабый голос друг Тарик.
— Ну, мне пора, — спокойно сказал Одиссей.
— Я тебя провожу? — робко пробормотал Тарик.
— Как хочешь.
Одиссей скинул осточертевшие ботинки из психотермостойкого сплава и, гулко и радостно шлепая босыми ногами по белой шелухе, словно запоздалый снег усыпавший асфальт, отправился на поиски своего спецкатера.
Спецкатер службы ТГБ был там где ему и полагалось — в полумили от Мукузани-тауна, гудящего как потревоженный внезапной проверкой из ОБХТГС (Отдел по Борьбе с Хищениями Трансгалактической Собственности) трансгалактический супермаркет.
— Весна в этом году ранняя, — задумчиво сказал Одиссей, глядя на низко зависший над горизонтом Сифон. — Шерсть на марсианских огурцах обязательно поспеет раньше сентября. Буду стричь. Огурцовая шерсть на трансгалактическом рынке нынче в цене.
— А я, наверное, попрошусь к Фройду в террариум. Ему как раз садовники нужны. Буду выращивать традесканции. Для интерьера террариумов традесканции — первое дело, между прочим! Конечно если не брать в расчет мхи Моримуха Бесстыжего, — робко откликнулся Тарик, стеснительно ковыряя передней лапкой покрытый окалиной амортизатор спецкатера.
— Осенью Себастьян Мария Гонсалес наверняка заглянет. Я ведь на огурцах своих марсианских такую настойку научился делать — закачаешься! Они, писатели — это дело любят, страсть! — Одиссей улыбнулся, будто припомнил что-то забавное. — Ты тоже заезжай: посидим поболтаем…
— Спасибо, — Тарик печально кивнул. — Я с Фройдом приеду, можно?
— Приезжайте, чего там… Огурцами и закусывать будем.
Одиссей не спеша заглянул в кабину спецкатера и включил приемник.
— Передаем спецсообщение вновь сформированной, в связи с экстремальной обстановкой, Специальной Комиссии по Поддержанию Обобщенных Тенденций. СпецКомПОТ сообщает! — торжественно объявил репродуктор и после секундной паузы продолжил до отвращения знакомым голосом:
— Dear friends! Я есть мистер Шмыгг — Большой Филантроп and the big sponsore. I want to help you! Я буду делать вас счастливыми… есть. And my comrade Юпитер with his Son вас делать будут тоже!
— Понятно, — сказал Одиссей, достал из кабины запасной гермошлем и натянул его на голову.
— Ты куда? — не очень уверенно спросил Тарик.
— В Женеву! — мрачно буркнул Одиссей.
— В Женеву-то зачем? — искренне удивился Тарик.
Одиссей таинственно подмигнул, весело потер руки и твердо отчеканил:
— Начну все с начала!
