посторонние, мы можем выйти на улицу.
Сказав, что он приедет через полчаса, Шейн повесил трубку. Затем он высыпал на полочку кучу мелочи, раскрыл маленькую записную книжку и принялся методично набирать номера. Через пятнадцать минут все десятицентовики кончились; Шейну пришлось вернуться в кафе и разменять еще доллар.
За первые годы своей работы в качестве частного детектива, когда Шейну приходилось заниматься несколькими делами одновременно, вставать с первым лучом солнца и не ложиться до тех пор, пока не закроются бары, он завел множество знакомств в сумеречном мире, где люди живут за счет собственных связей и изворотливости и промышляют трудом, который не является работой в обычном смысле этого слова. Картежники, сутенеры, мелкие ростовщики – все они ненавидели работу с девяти утра до пяти вечера не меньше, чем тюремную решетку. Большинство из них за соответствующую мзду были готовы продать сведения, которые не попадают в газеты. Часы своего бодрствования они тратили на подглядывание и подслушивание в общественных местах.
Многие из этих людей все еще оставались друзьями Шейна, хотя он и не видел их с тех пор, как начал проводить вечера с Люси Гамильтон. Он не мог контролировать их, как полицейские контролируют своих платных осведомителей. Информацию ему предоставляли по двум причинам: во-первых, его уважали, а во- вторых, он никогда не скупился.
Очередным абонентом Шейна оказался Кинки Кинкейд, потрепанный завсегдатай холостяцких вечеринок. Звонок прервал его послеполуденный сон в тесной трехдолларовой комнатке дешевого отеля.
– Спейн? – сонно спросил он.– Ах, Шейн! Майк, мальчик мой, как твои дела? Если ты звонишь по делу, то я готов помочь: мне давно пора выкупить часы из ломбарда. Кстати, который сейчас час?
Шейн сообщил ему время.
– Ты хочешь узнать насчет Пэйнтера? – неожиданно осведомился Кинкейд.
– Верно,– удивленно сказал Шейн.– Ты можешь мне что-то сообщить?
– Вообще-то я так поиздержался за последние дни, что не могу даже купить газету. Я подсмотрел последние новости у кого-то через плечо и сказал себе: «Ага!»
– Что ты можешь мне сообщить, Кинки? – терпеливо повторил Шейн.
– Подожди, я достану сигаретку. Совсем похмелье замучило. А откуда ты звонишь, Майк? Может, прогуляемся до ближайшего бара и немножко полечимся?
– Извини, Кинки. У меня назначена встреча. Придется уж нам поговорить по телефону. Давай, закуривай свою сигарету и продолжим.
– Ага, теперь немного получше,– сказал Кинкейд через несколько секунд.– Хотя и не первый класс. А что, тебя действительно интересует, что случилось с этим чудаком? Вот не думал!
– Я расследую дело,– коротко сказал Шейн.– Похоже, мое дело связано с этим.
– Лично он мне неприятностей не доставлял, но когда коп попадает в заварушку, у меня возникает такое теплое чувство… Ну знаешь, как бывает, когда пропустишь свой первый стаканчик за день?
– Отлично знаю. Где его искать, Кинки?
– Разве я говорил, что знаю, где его искать? У меня не тот характер сведений, Майк, ты знаешь об этом лучше меня. Я сообщаю тебе два-три маленьких факта, ты складываешь их с фактами, полученными из других источников, раскрываешь дело, зашибаешь деньгу и попадаешь в газеты. Правда, на этот раз мои факты не такие уж маленькие. Я уже думал, не обратиться ли с ними в полицию, но разве от копов можно ожидать настоящей благодарности?
– Кинки,– сказал Шейн.– Давай мне факты.
– О'кей, ладно. Прошлым вечером, часов около девяти, я искал кое-каких знакомых парней со Среднего Запада, чтобы составить им компанию. Дело в том, что они всегда заходят ко мне, когда приезжают в Майами, но на этот раз не зашли. Может, слишком заняты были? Короче говоря, я увидел их в холле «Сент-Олбанса».
– Отель «Сент-Олбанс» – переспросил Шейн.
– Точно. Большой Джек Клипстоун и Мак-не-помню-кто, и с ними еще двое. Но у них почему-то не нашлось времени для своего старого приятеля Кинкейда. Странно: в прошлые разы они всегда были не прочь поболтать со мной. Они сказали: «Позже, позже» и пошли к выходу – ну прямо как бизнесмены на деловую встречу.
– Ну? – спросил Шейн.
– Дай хоть затянуться разок, Майк. Как бы ты поступил на моем месте? Я от природы любопытен, а потом – все на свете может когда-нибудь пригодиться. Я вышел через боковую дверь и побежал к парадному входу. Вижу, моя четверка садится в новенький «шевроле» и отваливает в северном направлении. Я сажусь в собственный рыдван, которому уже двенадцать лет исполнилось, и еду следом. Они паркуются возле какого-то мотеля. Я тоже паркуюсь. Я был очень осторожен, Майк, и они меня не заметили. Время шло так медленно, что у меня живот разболелся, до того я разнервничался.
Я уже решил, что дело дохлое, и собирался отправиться по своим знакомым. Но тут со стороны Коллинз-авеню промчался здоровенный полицейский «кадиллак» с включенной сиреной – у меня чуть барабанные перепонки не лопнули. Именно промчался, Майк, на всех парах. Я еле успел взглянуть на него. Водитель был без шляпы, сидел очень низко, но меня абсолютно не удивит, если окажется, что это был наш старый приятель Питер Пэйнтер.
– А как насчет «шевроле»? – спросил Шейн.
– Они сразу поехали за ним, все четверо. Вот это, я тебе доложу, был настоящий рывок с места! Только шины взвизгнули, и след простыл. Я проследил их до перекрестка, а потом они скрылись из виду. Для меня это было уже слишком. Я бы не смог их догнать, даже если бы захотел. Пришлось вернуться домой. Ну как, стоит ли эта информация хоть пару грошей?
– Семьдесят пять долларов,– коротко сказал Шейн.
– Эй! – крикнул Кинкейд.– Откуда ты звонишь, Майк? Я приползу к тебе на четвереньках и возьму эти
