– Руфа немедленно освободят, – обрадовался Муций.
– Освободят? Руфа? – не понял Ромп.
От волнения ему забыли рассказать об аресте Руфа.
– Боюсь, что нет, – ответила Ливия Муцию, и он понял, что для нее более радостной была бы новость о Руфе, нежели о победе мужа.
Она хотела добавить что-то еще, но передумала и отослала рабынь. Позволили остаться только Ромпу. Ливия села, кивком пригласила ребят устроиться поближе и заговорила тихим голосом:
– Император ревнует к славе моего мужа, которого обожают воины. Вы же знаете, император требует, чтобы ему поклонялись, как богу, и он не потерпит никаких соперников. Префект крайне честолюбив, и сейчас более вероятно, чем когда-либо, что он определит Руфу суровое наказание и тем самым польстит императору.
Мальчики понимающе закивали. Большая честь слушать такие политические секреты, но и доля риска в этом тоже есть. Любое пренебрежительное замечание об императоре влекло за собой огромную опасность. Флавий с беспокойством огляделся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Тут Ромп не выдержал.
– Что случилось с Руфом, госпожа? – выпалил он.
– Руф в тюрьме, – ответила Ливия.
Ромп побледнел.
– В тюрьме! – в ужасе выдохнул он.
Ливия рассказала ему, что произошло, потом строго спросила:
– Где был Руф вчера ночью? Почему его одежда вся мокрая?
Ромп рухнул перед ней на колени и забормотал:
– О госпожа, это моя вина! Мне следовало остановить мальчика…
– Значит, его все-таки не было дома! – прошептала Ливия. – Куда он ходил? Как он смог улизнуть из дому? Когда это произошло?
Ромп смотрел на свою госпожу глазами, полными раскаяния.
– Когда вчера вечером я пошел в школу за Руфом его там уже не было, – начал он. – Эти молодые люди сказали мне, что Руф себя плохо почувствовал и ушел домой.
– Мы так сказали, потому что не хотели рассказывать о его неприятностях с Ксантиппом, – объяснил Флавий.
– Я поспешил домой, – продолжал Ромп, – но Руф еще не вернулся. Он объявился через полчаса.
– Почему же ты не пришел ко мне и не рассказал, как было дело? – возмутилась Ливия.
– Вы были больны, госпожа. Нам строго-настрого приказали не беспокоить вас, – оправдывался Ромп.
– Но почему Руф пришел так поздно? – не понимала Ливия.
– Он не захотел объяснить, госпожа, – продолжал Ромп. – Он выглядел очень подавленным, не отвечал на мои вопросы и сразу прошел к себе в комнату. Меня обеспокоило такое поведение, и я стал следить за ним через щелочку в занавеске. Я удивился, что он не снял плаща, ведь ужин стоял наготове. Он взял в руки трут и кремень и зажег фонарь. Тут я заметил, что это был вовсе не его фонарь.
– Фонарь был мой, – вставил Муций.
– Потом он опустошил копилку, – продолжал Ромп, – высыпав деньги в небольшую сумку. Я подумал, что он намеревается убежать, но не стал его останавливать. Мне было любопытно узнать, как он собирается это сделать. Я решил, что будет полезно выведать его уловки, и потому затаился. Конечно, это было глупо с моей стороны, мне ни за что не следовало выпускать его из комнаты. Выйдя оттуда, он проскользнул через зал в сад. Я шел по пятам. В саду он пробежал по лужайке к самшитовой изгороди, перепрыгнул через нее и неожиданно исчез. Тут я не на шутку заволновался, побежал за ним, но было слишком поздно. С ужасом я увидел, что в стене есть лазейка, о которой мы не подозревали, так как снаружи она заросла плющом, а внутри скрыта живой изгородью. Отверстие было слишком мало для меня, я смог только просунуть голову и кричать Руфу вслед: «Стой! Стой! Руф, сейчас же вернись!» Но он не обратил на меня никакого внимания и продолжал удаляться. Мне пришлось бежать через весь дом к главному входу и просить Тита открыть дверь. Я потерял столько времени, что Руф скрылся из виду, прежде чем я смог пуститься за ним вдогонку. Несколько часов я искал его повсюду, но так и не нашел.
– Когда он вернулся? – спросила Ливия.
– Его не было всю ночь, – виновато признался Ромп.
– Всю ночь! – воскликнули в один голос его слушатели.
– Он вернулся только под утро, незадолго до рассвета, – добавил Ромп.
– Но где он был? – с тревогой спросила Ливия.
– Руф наотрез отказался объяснить мне, – ответил Ромп. – Он выглядел очень усталым и при себе не имел ни денег, ни фонаря, ни плаща. Но больше всего меня обеспокоило, что он промок до нитки. Я еще раз потребовал рассказать, где он был, но Руф даже не стал со мной разговаривать. Тогда я пригрозил, что пойду и все расскажу вам, госпожа. Услышав мои слова, он ужасно разволновался, схватил меня за руки и выкрикнул: «Если ты сделаешь это, мой отец пропадет!»
– Что он, собственно, имел в виду? – растерялась Ливия.
– Этого я не знаю, госпожа, – ответил Ромп. – Но его отчаяние было таким искренним, что я поверил ему. «Только не выдавай меня! – умолял он. – Никто не должен знать, где я был. Даже моя мать. Иначе на всех нас обрушится несчастье». Он так горячо просил, что я в конце концов пообещал никому ничего не
