Всякого вида везде и повсюду ведь призраки мчатся, Частью сами собой возникая в пространстве воздушном, Частью от разных вещей отделяясь и прочь отлетая, И получаясь из образов их, сочетавшихся вместе. Ведь не живым существом порождается образ Кентавра, Ибо созданий таких никогда не бывало, конечно; Но, коли образ коня с человеческим как-то сойдется, Сцепятся тотчас они, как об этом сказали мы раньше, Вследствие легкости их и строения тонкого ткани. Так же и прочее все в этом роде всегда возникает. Необычайно легко и с такой быстротой они мчатся, Как указал я уже, что любые из образов легких Сразу, ударом одним, сообщают движение духу. Тонок ведь ум наш и сам по себе чрезвычайно подвижен. Что это так, без труда из дальнейшего ты убедишься. Если есть сходство меж тем, что мы видим умом и глазами, То и причины того и другого должны быть подобны. Раз уже я указал, что льва, предположим, я вижу С помощью призраков, мне в глазах возбуждающих зренье, Можно понять, что и ум приходит в движение так же, С помощью призраков льва, да и прочее все различая, Как и глаза, но еще он и более тонкое видит. И не иначе наш дух, когда сном распростерты все члены, Бодрствует, как потому, что его в это время тревожат Призраки те же, что ум, когда бодрствуем мы, возбуждают. Ярки настолько они, что, нам кажется, въяве мы видим Тех, чьею жизнью давно уже смерть и земля овладели. Из-за того это все допускает природа свершаться, Что в нашем теле тогда все чувства объяты покоем И не способны к тому, чтобы истиной ложь опровергнуть. В изнеможении сна к тому же и память слабеет, В спор не вступая с умом, что добычей могилы и смерти Стали давно уже те, кто живыми во сне ему снятся. Не мудрено, наконец, что двигаться призраки могут, Мерно руками махать да и прочие делать движенья, Как это часто во сне, нам кажется, делает образ. Что же? Лишь первый исчез, как сейчас же в ином положеньи Новый родится за ним, а нам кажется, — двинулся первый. Скорость, с которой идет эта смена, конечно, огромна: Столь велика быстрота и столько есть образов всяких, Столь необъятен запас частичек в любое мгновенье, Что ощутимо для нас, и хватить его полностью может. Много вопросов еще остается и многое надо Выяснить, ежели мы к очевидности полной стремимся. Первый вопрос: почему, не успело возникнуть желанье, Как уж немедленно ум начинает об этом же думать? Призраки все не следят ли за нашею волей и, только Стоит лишь нам захотеть, не является ль тут же и образ, Море ль на сердце у нас, иль земля, или самое небо? Сходбищ народных, пиров, торжественных шествий, сражений Не порождает ли нам по единому слову природа, Да и к тому же, когда у людей, находящихся вместе, Дух помышляет совсем о несхожих и разных предметах? Что же еще нам сказать, когда видим во сне мы, как мерно Призраки идут вперед и гибкое двигают тело, Гибкое, ибо легко, изгибаясь, их вертятся руки, И пред глазами у нас они вторят движеньям ногами? Призраки, видно, сильны в искусстве и очень толковы, Если, витая в ночи, они тешиться играми могут? Или верней объяснить это тем, что в едином мгновенья, Нам ощутимом, скажу: во мгновении, нужном для звука, Много мгновений лежит, о которых мы разумом знаем, И потому-то всегда, в любое мгновенье, любые Призраки в месте любом в наличности и наготове? Столь велика быстрота и столько есть образов всяких. Только лишь первый исчез, как сейчас же в ином положеньи Новый родится за ним, а нам кажется, — двинулся первый. В силу же тонкости их, отчетливо видимы духу Только лишь те, на каких он вниманье свое остановит; Мимо другие пройдут, к восприятью каких не готов он. Приспособляется он и надеется в будущем видеть Все, что случится с любым явленьем: успех обеспечен. Не замечаешь ли ты, что и глаз наш всегда напряженно Приспособляется сам к рассмотрению тонких предметов, И невозможно для нас их отчетливо видеть иначе? Даже коль дело идет о вещах очевидных, ты знаешь, Что без внимания к ним постоянно нам кажется, будто Каждый предмет удален на большое от нас расстоянье; Что же мудреного в том, что и дух упускает из виду Все, исключая лишь то, чему сам он всецело отдался? И, наконец, от примет небольших мы приходим к огромным Выводам, сами себя в западню вовлекая обмана. Также бывает порой, что иным, не похожим на первый, Образ заменится вдруг, и, что женщиной раньше казалось, Может в объятьях у нас оказаться нежданно мужчиной, Или сменяются тут друг за другом и лица и возраст. Сон и забвение нам помогают тому не дивиться. Тит Лукреций Кар, 'О природе вещей', IV
Хорхе Луис Борхес
Кошмар (перевод Б. Дубина)
