человек были уже ранены. Таких потерь «Альфа» не несла еще никогда, а штурм фактически еще и не начинался.
Началось только выдвижение на исходные позиции.
По плану операции, после занятия исходных позиций, по больнице должны были ударить из своих скорострельных орудий две БМП и четырехствольная «Шилка», делающая 1500 выстрелов в минуту. Под прикрытием этого огня «альфовцы» наносили удар из гранатометов по дверям и окнам первого этажа и врывались в здание, пока БМП и «Шилка» крушили окна и стены верхних этажей.
Однако, «Альфа» была положена на землю, успев выйти на исходные позиции, а подошедшая бронетехника, открыв убийственный огонь по верхним этажам, была почти сразу же уничтожена залпами станкового гранатомета. И «Альфа» осталась вовсе без прикрытия, захлебываясь, как образно выразил один из участников штурма, кровью и свинцом.
Гусев бросился в штаб и стал требовать у армейского командования поддержку бронетехникой. Армейские чины, пряча глаза от командира «Альфы» уверяли, что у них больше нет здесь исправных машин. Все на внешнем кольце оцепления города. Эти объяснения выглядели, более чем странными поскольку вокруг помещения «чрезвычайного штаба» просто места не было от стоявших вплотную друг к другу бронетранспортеров (БТР) и боевых машин пехоты (БМП), напоминавших стадо испуганных слонов в загоне у браконьеров. Только один полковник честно сказал Гусеву: «Я своих людей в это пекло не пошлю. Хотите, берите машины и действуйте».
Гусев приказал именно так и поступить. Заняв не очень удобные позиции, чтобы не попасть под огонь гранатометов Басаева, «альфовцы», оседлав одолженные БТРы, открыли огонь по окнам больницы.
Потом, по словам одного из снайперов «Альфы», начался вообще кошмар. Стоявшие в оцеплении войска, которых замучила совесть при виде истребления «Альфы», открыли по больнице шквальный огонь, впрочем, с довольно приличного расстояния.
Случилось то, о чем предупреждал Басаев:
Скошенные очередями, разрываемые снарядами с боевых машин и бьющих в упор четырехетвольных установок, они падали убитыми и ранеными на окровавленный пол больничных палат, усыпанный осколками кирпичей, битым стеклом и кусками штукатурки рушащихся потолков. В некоторых помещениях вспыхнули пожары. Крики и мольбы были тщетны. Их никто не слышал.
Николай Егоров, взбешенный и перепуганный, метался среди обезумевших офицеров и солдат, сам напоминая безумного, грозя расстрелять всех и каждого неизвестно за что.
В этот момент Басаев, видя, что штурм захлебнулся, даже толком не начавшись, послал трех медсестер-добровольцев к российскому командованию с предложением прекратить огонь.
При выходе из больницы все три женщины были скошены очередями.
Всетаки нужно отдать должное «Альфе». Даже положенная шквальным огнем на землю, она не лежала без дела. Профессионал он на то и профессионал, чтобы вести огонь при любом положении тела и оружия. Но, к счастью (видимо, и для самой «Альфы» тоже), где-то к 9 утра у «альфовцев» кончились патроны и гранаты. КАМАЗ с боеприпасами, предназначенный для «Альфы», куда-то таинственным образом исчез и отыскался только на следующий день где-то на окраине города, охраняемый одним милиционером. Такая команда как «Альфа» имеет право на собственные маленькие тайны.
«Альфа», провожаемая дружным огнем чеченцев, отошла под прикрытием огня БТРов, хотя и поспешно, но с достоинством.
Басаев прекратил огонь. Возможно, что именно он и купил «альфовский» КАМАЗ с боеприпасами, но нечего было транжирить их впустую.
И тогда все увидели стоявших в окнах заложников, кричащих и размахивающих простынями.
Но не это волновало генерала Гусева. Его волновал вполне законный вопрос: откуда у Басаева столько боеприпасов?! Откуда у него тяжелое вооружение, о котором «Альфа» узнала только в момент открытия огня.
В самом деле откуда?
«Альфа», которая, начиная с 1991-го года, не могла толком выполнить ни одного порученного ей задания, подставляя политиков, естественно, желающих оставаться в тени, поражений не признает и постоянно твердит, что политики подставляют ее. Идет интересная игра, где все участники с удовольствием постоянно наступают на одни и те же грабли.
Взбешенный генерал Гусев позднее придумал версию о том, что городская больница в Буденновске была облюбована Басаевым еще полгода назад. Готовясь к операции, чеченская разведка организовала при больнице кооператив «Ирбис», арендовавший там подвал, куда в течение нескольких месяцев завозились оружие и боеприпасы…
Но как бы то ни было, штурм, к которому так долго готовились, провалился.
Через некоторое время из главного корпуса больницы вышли двое врачей с белыми простыня ми. Одна из них женщина-хирург стала биться в истерике и кричать:
В этот момент в «чрезвычайном штабе» появился Владимир Жириновский, который прибыл в Буденновск вместе со знаменитым врачем гипнотизером Кашпировским, сказавшим публично в Думе:
Что касается Жириновского, который никогда не отличался особым тактом, то увидев в штабе министра внутренних дел генерала Ерина, он с некоторыми нотками злорадства в голосе спросил:
Генерал армии Ерин никогда не терял самообладания. Он не стал выяснять, почему нарушен строжайший приказ никого в штаб не допускать без особого разрешения. Почему-то этот приказ безукоснительно выполнялся, когда речь шла о Сергее Ковалеве, а Жириновского никто даже не осмелился остановить.
Поскольку Ерин, Егоров и Степашин имели на штурм «высочайшее» повеление, их больше беспокоило то, что «повеление» выполнить не удалось. Но время еще было. Поэтому в Москву пошло победное донесение, составленное, правда, в слегка осторожных выражениях.
В нем говорилось, что бандиты, согнав всех заложников на верхний этаж больницы, начали их массовый расстрел, одновременно предприняв попытку покинуть больницу и вырваться из города. В последовавшем затем бою бандиты были отброшены обратно в здание больницы, «Альфа» захватила первый этаж, предотвратила взрыв здания и начала просачиваться на верхние этажи. Полная нейтрализация бандитов ожидается в ближайшее время. Несколько позже было добавлено, что «Альфе» удалось освободить 127 заложников.
В действительности, если «Альфе» что и удалось так это вынести изпод огня своих раненых и убитых.
Здание больницы продолжало гореть. Удушливый дым распространялся по палатам и «грозное» сердце воинов Ислама не выдержало. Басаев приказал выпустить на свободу всех рожениц, беременных и женщин, лежавших в больнице вместе с малолетними детьми.
Это было потрясающее зрелище, когда колонна женщин с грудными и малолетними детьми на руках, женщин, поддерживающих руками свои животы, где дозревала новая жизнь, появилась из ворот больницы и двинулась по направлению к городу. Эта реальная картина «выхода жертв из ада» потрясла всех, кто ее видел.
Молодые женщины находились на грани полного нервного истощения, но тем не менее все они
