хорошо, как ей казалось?
А ведь этого мужчину она могла бы полюбить, с замирающим сердцем поняла вдруг молодая женщина. С легкостью могла бы. Теперь, после их бурного сближения, Джиллиан инстинктивно знала: с Катбертом Далтоном она занималась бы любовью снова и снова, при этом ни на миг не утрачивая ощущения чуда и чисто телесного, чувственного восторга.
И эта мысль напугала ее до полусмерти. Сердце болезненно сжалось: Джиллиан припомнила, как пообещала Катберту в сентиментальности не вдаваться и на шею ему не вешаться, не и почувствовала, как лицо заливает горячая краска стыда. С трудом сдержав стон, она осторожно высвободила ногу из-под его тяжелого бедра, и принялась наощупь искать трусики.
И что же такое есть в этом Санто-Беньо и в каньоне, что неизбежно затуманивает ее разум, лишает способности сопротивляться, превращает в легкую добычу для любого самоуверенного обладателя смазливой физиономии? Может, воздух здесь какой-то особенный?
Нет же, нет, смазливая физиономия тут не при чем. Как убедительно напомнил ей Катберт, он ничего общего не имеет с Чарли Донованом. Можно подумать, она нуждалась в напоминаниях! Катберт Далтон иначе вел себя, иначе действовал и говорил, даже жил в ином мире, нежели беспечный, поверхностный, легкомысленный ветропрах Чарли.
Джиллиан решительно натянула на себя измятую футболку. А едва голова ее появилась в вырезе, первое, что она увидела, был все тот же Катберт. Он лежал себе, удобно подложив руки под голову, жадно пожирая глазами ее груди, и на губах у него играла двусмысленная улыбка записного обольстителя. И, словно припомнив то блаженство, что оно испытали под прикосновением этих губ, соски ее напряглись и приподнялись навстречу властному зову.
Да Бога ради! Один взгляд этого мужчины — и она уже готова снова сорвать с себя футболку, броситься на него и проглотить целиком! А кто же клялся и божился не изображать из себя дурочку?
— Гроза утихла, — пролепетала Джиллиан, отчаянно засмущавшись того, что тело ее непроизвольно выдает самые сокровенные ее мысли.
— Вижу.
Тщетно пытаясь разгладить ладонью измятый край футболки, молодая женщина указала на еще более очевидный факт:
— Уже поздно. Луна встала.
Катберт серьезно покивал.
Начиная понемногу отчаиваться, молодая женщина рывком выдернула шорты из-под его ноги.
— По крайней мере, не так темно будет идти назад через каньон. Да и на подъеме шеи не свернем.
— Джиллиан, тебе не о чем беспокоиться. Я доставлю тебя домой в целости и сохранности… если и когда ты будешь готова двигаться в обратный путь.
Джиллиан до боли закусила нижнюю губку. В глубоком бархатистом голосе отчетливо прозвучало приглашение, — такое соблазнительное, такое пугающее! И молодая женщина нисколечко не осуждала Катберта за то, что тот жаждет повторения. Напротив, сама мечтала о том же. Да так сильно, что вновь пробудилась к жизни ноющая боль внизу живота. И никого, кроме себя самой, не винила она за то, что в серых его глазах вспыхнул сладострастный и хищный огонек. Кто, как не она спровоцировала всю эту ситуацию… пообещала ему забавы на сеновале… или в их случае уместнее сказать «на камнях»… и — никаких тебе взаимных обязательств!
— Я ни о чем не беспокоюсь, — бодро заверила молодая женщина. — Просто не хочу упускать классную возможность отснять несколько натурных кадров в лунном свете. Ты только глянь, какое роскошное серебристое свечение!
Двусмысленная улыбка записного соблазнителя тут же погасла. Катберт глазам своим не верил: его страстная возлюбленная прямо на глазах перевоплотилась в одержимого кинематографиста.
— От души надеюсь, что Робби оставил несколько скоростных кассет, — бормотала она себе под нос, в спешке натягивая шорты. В такой ситуации любой выглядел бы комично, но молодую женщину, кажется, подробности этикета уже не занимали.
— Подожди минуточку. Нам надо поговорить.
— Вовсе не надо. — Джиллиан изобразила самую что ни на есть равнодушную улыбку, — в целом мире не нашлось бы улыбки бесстрастнее! — Мы же обо всем поговорили перед тем, как я на тебя накинулась, разве не помнишь? Я пообещала, что не стану повторять ошибок десятилетней давности, и слово свою сдержу.
Катберт лихорадочно натягивал джинсы.
— Черт подери, Джиллиан…
— Все в порядке. — Молодая женщина отпрянула назад и зашарила рукою по камню, ища дверной проем. — Я не жду от тебя заверений в вечной любви, и сама ничего такого на тебя навешивать не собираюсь.
И на этой твердой, решительной ноте она нырнула под каменную притолоку и скрылась в темноте. А Катберт остался один. Прислонившись к стене, он некоторое время недовольно созерцал темный прямоугольник выдолбленного в полу «корыта». Пять минут назад он очнулся от блаженного забытья, и глазам его явилось роскошнейшее из зрелищ: Джиллиан, прекрасная в своей наготе, и губы ее чуть припухли от его поцелуев, а в глазах читаются смятение и паника… Молодая женщина отчаянно пыталась разобраться в себе и в происшедшем, разложить по полочкам то, что они испытали этой ночью…
И смятению этому Катберт ничуть не удивлялся. Он и сам ощущал во рту его резкий привкус. Он-то заключил Джиллиан в объятия, крайне слабо себе представляя, что им делать дальше, да особо и не тревожась на счет будущего, но теперь…
А что — теперь?
А теперь его влекло к Джиллиан еще неодолимее, нежели час назад. Он только что нашел в себе силы признать эту непростую истину, а молодая женщина тут же его и осадила, небрежно обронив, что влюбляться в него не собирается. Но почему-то сейчас ему хотелось услышать отнюдь не это. А нечто совсем другое. В данный момент определение «поверхностный» никоим образом не подходило под описание его чувств к Джиллиан Брайтон.
Катберт поспешно оделся, пытаясь проанализировать помянутые чувства и выстроить их в порядке возрастания значимости.
Раздражение. Страсть. Восхищение. Тревога.
В первую очередь — тревога.
Сурово нахмурившись, Катберт заправил рубашку в штаны, пригнув голову, нырнул в дверной проем и наощупь двинулся через головоломный лабиринт древних развалин. Идти приходилось медленно, чтобы не споткнуться о камень и не врезаться в очередное заграждение. Но вот, наконец, последнее строение осталось позади, и Далтон, наконец-то выпрямившись во весь рост, различил впереди слабое серебристое свечение. Долгожданный выход из пещеры!
На фоне иссиня-черного ночного неба, мерцающего сотнями и тысячами звезд, отчетливо вырисовывалась стройная, хрупкая фигурка. Джиллиан, осторожно обходя каменные завалы, целеустремленно направлялась к лестнице. Катберт догнал ее в тот самый миг, когда молодая женщина уже поставила ногу на верхнюю перекладину.
— Нам нужно поговорить. Нет, не о том, что произошло между нами, — поспешно добавил он, едва Джиллиан открыла рот, чтобы возразить. Должно быть, заготовила очередную фразу в духе: «Спасибо, все было классно, я как-нибудь тебе звякну», — мрачно подумал про себя Катберт. — Это мы обсудим позже. Но до того я должен рассказать тебе, что именно привело меня в каньон этим вечером.
Вот тебе и роковые женские чары! — не без ехидства подумала про себя Джиллиан. Она так увлеклась съемками… а потом, при виде Катберта, совсем голову потеряла, так что даже удивиться не успела его нежданному появлению. А позже, в его объятиях, конечно же, и не подумала спросить, с какой стати Катберт Далтон собственной персоной явился к развалинам на ночь глядя!
— Часом, не получил ли ты новых данных по прочностному расчету бетонных образцов? — предположила Джиллиан, решительно переходя, как ей казалось, к самой сути дела.
— Получил, — хмуро ответствовал Катберт. Между бровями его пролегла суровая складка.
— Что-то не так?
