Катерина повернулась к Андреасу.
– И ты с этим согласен?
Можно было подумать, что они обсуждают не личный вопрос, касающийся только их двоих, а какую-ту глобальную проблему!
– Решать Элеане. – Повернувшись к невесте с улыбкой, излучающей бесконечную теплоту и любовь, он взял ее руку и по очереди поцеловал каждый палец. В его глазах светилось обещание. – Мы оба хотим, чтобы семья у нас была большая.
Негодяй! – возмутилась Элеана. Теперь он действительно подлил масла в огонь. Катерина этого просто так не оставит, и ей придется выслушивать бесконечные лекции о необходимости потакать прихотям мужа и содержать дом в безукоризненном порядке.
Наклонившись вперед, Элеана провела пальцем по его щеке.
– Хорошенькие, толстенькие, темноволосые мальчики, – насмешливым тоном произнесла она. – Я видела твои детские фотографии.
– Не забывай, что я нянчил тебя и менял твои пеленки, дорогая.
Элеана помнила Андреаса с четырех лет.
Помнила, как он носил ее, хохочущую и визжащую от восторга, на плечах и как она цеплялась за его волосы, чтобы не потерять равновесия. Тогда она любила его невинной детской любовью. Обожание и преклонение с возрастом сменились сексуальным влечением, безумной влюбленностью.
Андреас был ее лучшим другом, доверенным лицом, старшим братом. А потом стал мужем другой девушки, и это разбило ей сердце. И вот теперь она собирается выйти за него замуж, носить его детей и, как в сказке, жить счастливо до самой смерти.
Вот только любовь Андреаса принадлежала не ей, а Глории, лежащей под искусно вырезанной мраморной плитой высоко на холме, на окраине города, где она родилась.
Элеана хотела возненавидеть ее, но не смогла. Глория была одним из редчайших представителей человеческого рода, настолько неподдельно доброй и милой, что не любить ее было просто невозможно.
Андреас безошибочно улавливал настроение Элеаны. Выражение его лица смягчилось, и, наклонившись, он легко поцеловал ее в висок.
Недоуменно заморгав, она заставила себя улыбнуться.
– Значит, опыт у тебя уже есть? Тебе придется помогать мне с пеленками!
– Жду не дождусь этого момента.
И Элеана почти поверила ему.
– Я принесу десерт, – объявила Анна. – А потом мы будем пить кофе.
– Десерт – это для вас, женщин, – отмахнулся Димитрис. – Георгос, пойдем со мной выпьем бренди. – Он повернулся к сыну. – А ты, Андреас? У женщин свои дела, которые нас, мужчин, не касаются.
Андреас поднялся и последовал за отцом и будущим тестем. А Элеана морально приготовилась к моменту, когда Катерина начнет свою лекцию. Анна, догадывалась она, будет вести себя тактичнее.
– Не можешь же ты всерьез желать вернуться на работу после медового месяца?
Десять секунд. Элеана знала это, потому что специально засекла время.
– Но мне нравится моя работа, мама. Я хорошо с ней справляюсь.
– Конечно, – похвалила Анна. – Ты прекрасно обставила дом.
– Это верно, – согласилась Катерина.
Усевшись в кресле поудобнее, Элеана приготовилась к длинному нравоучению.
И оказала права. Как ни пыталась Анна, прервать поток словоизлияний Катерины было невозможно.
– Я еще поняла бы, если бы тебе необходимо было зарабатывать деньги, говорила мать. – Но это не так. Сотни… нет, тысячи людей сидят без работы и требуют пособий от правительства. Тебе Не кажется, что ты занимаешь чье-то место?
Политика. Значит, это надолго. Элеана бросила умоляющий взгляд на мать Андреаса, но та только философски пожала плечами.
– Пойду приготовлю кофе, – заявила она.
Элеана тут же предложила свою помощь.
Но это мало помогло: Катерина последовала за ней в кухню.
– Нели Воланакис закончила плести корзиночки, – попыталась сменить тему разговора Анна. – Ее дочь Кэтти принесет их утром в день свадьбы.
– Спасибо, Анна. Я сама наполню их розовыми лепестками.
– Если не возражаешь, это сделаем мы с Деспиной. У тебя и так хватит дел.
Катерина кивнула.
– Хорошо. А Андреас купил обручальные кольца? Ребекка вышила подушечки, но кольца нужно к ним прикрепить лентой. – Мать нахмурилась. – Надо позвонить и узнать, приготовила ли она ленту.
