– Ростислав Михалыч заболел! – громко сказал Юрка.
– Инфаркт!
– Как же так?! – всполошился старик. – Был здоров!
– Ленечка! – крикнула Людмила Леонидовна. – Тебе налить суп?
– Подожди! – раздраженно отмахнулся Леонид Григорьевич. – Ты что, не слышишь: у Ростислава Михалыча инфаркт? Ой, беда какая!.. Ой, беда!.. Какой человек достойный… Ветеран войны, прекрасный специалист. Он констру Ах, вы уже знаете? – он заметил кивок Габи. – Дай Бог, чтобы все обошлось. Вита очень его ценит. И мы все, – он показал жестом на дочь. – Я ведь его мать покойную знал, Софью Аркадьевну. В высшей степени достойная женщина.
Габи возмущенно повернулась к Юрке:
– Вот видишь! А ты говорил!..
– …Что такое, что такое?.. – заволновался Леонид Григорьевич. – Мы с ней в больнице познакомились, – заспешил объяснить он, думая, что Габина резкость вызвана каким-то сомнением. – Она Витин пациент, а меня, когда я ногу сломал, Вита к себе положила, хоть это и нельзя по правилам… Она меня с Софьей Аркадьевной и познакомила…
Габи придвинулась к нему поближе, давая понять, что она очень внимательно будет слушать, не перебивая.
– …ее, вы знаете, в тридцатом году лишили гражданских прав, по ошибке, разумеется. Она осталась совершенно без средств к существованию.
– Ленечка, ну ты же не знаешь, как было на самом деле! – раздраженно перебила отца Людмила Леонидовна.
– Как это не знаю! Она мне сама рассказывала неоднократно. У нее был лучший в Москве санаторий для туберкулезных больных. Потом все обошлось, ее восстановили в правах.
– Ленечка, ты суп будешь?! – крикнула Людмила Леонидовна.
– Отстань ты от меня с супом! Я говорю с нашей гостьей!
– Господи!.. – прошипела Людмила Леонидовна, выключила газ и ушла в комнату.
Старик разволновался.
– А как у Витушки живот? – спросил он. – Девочка моя… Так ей досталось, а тут еще это несчастье…
– Да живот вроде ничего, – всунулся Юрка. – Вы-то сами как, Леонид Григорьeвич?
– При чем здесь я?! – раздраженно бросил старик. – Я здоров, как бык!
Изя подошел к плите, налил в тарелку суп.
– Будете? – спросил он Габи.
Габи отрицательно покачала головой. Зато Юрка поманил его: давай.
– Так что с ним случилось, с красавцем нашим?! – На террасе снова появилась Людмила Леонидовна. – Допрыгался?
Габи опустила глаза и медленно пронесла:
– Он был уже почти труп. У него значительный инфаркт.
– Да, наверное, ничего серьезного… – Людмила Леонидовна пошевелила пальцами, будто сушила ман – Просто Виталия носится с ним!.. Вот у Сенечки был инфаркт, так его и до больницы не довезли… А это… – она опять неопределенно пошевелила пальцами.
– Почему вы выражаете такое зло против этого человека? – по-прежнему глядя в стол, выговорила Габи. – Вы злая!..
Юрка поспешно дохлебывал суп, чувствуя, что с минуты на минуту придется отчаливать, а до дому еще пилить и пилить.
– Габриэ-эль! – Людмила Леонидовна с улыбкой несправедливо обиженного человека развела руками. – Габриэль! Что с вами?! Вы у нас первый раз в гостях…
Габи вскочила, чуть не сломав стул.
– Аккуратней! – не выдержала Людмила Леонидовна.
– Я никогда есть больше здесь цу гаст! – отчеканила Габи и вышла с веранды.
– Что такое, что такое?! – забеспокоился Леонид Григорьевич.
Юрка успел еще пару раз черпануть суп, сунул в рот недоеденный бутерброд и встал.
– Изь, позвони мне! Я тебе книгу купил, как печки класть!
– Ага, – виновато сказал Изя, встал, чтобы проводить Юрку, но перехватил взгляд Людмилы Леонидовны и остановился. Тем более что Юрка жестом показал ему: не надо.
Габи шла быстрым шагом по дорожке. Юрка догнал ее.
– Не беги – упадешь!
– Теперь я хочу смотреть, как ты живешь! – вскинулась Габи. – Сейчас!
– Ну… – с усмешкой протянул Юрка. – Поедем. Только у меня не прибрано. Эх… Жалко, пожрать не поели.
– Твои чувства нки! Что ты думаешь все время жрать! – И вдруг, неожиданно прильнув к Юрке, она замерла. Постояла так несколько секунд.
Юрка, не зная, что делать, погладил ее по чуткой тонкой спине, по голове… Затем она так же резко оттолкнула его:
– Я хочу, что мы наконец уже едем.
В поезде Габи укачало, и она заснула на плече у Юрки. Было очень приятно чувствовать совсем рядом ее душистую легкую голову. На виске под загорелой отполированной кожей пульсировала голубая жилка.
5
– Ну ладно, ладно тебе! – Михаил Васильевич заслонился от Коти, кинувшегося ему на грудь. – Не кормил небось? Я ему кашки овсяной приготовил костей. Хрипуха твоя звонила. Я говорю, на дачу выехал… Еще тещенька. Справлялась, как живешь, что кушаешь? Наведаться обещала. И меня одним разом полечит. Свет включи.
Юрка нашарил выключатель, но лампочка перегорела. Юрка открыл дверь в комнату, включил свет. Тут только Михаил Васильевич углядел Габи. И несколько опешил. Потому что наговорил лишнего, а одет был недостаточно: под распахнутым тулупом синие китайские подштанники и такая же рубаха навыпуск.
Михаил Васильевич попятился, пытаясь запахнуться; на груди тулуп сошелся, а на животе не получалось.
– Прошу пардону, не приодет, не думал, что… барышня.
– Это не главное, – Габи улыбнулась, подошла к старику поближе: – Здравствуйте. Я есть Габриэль. Из
– Как, как?
Габи повторила свое имя.
– А-а-а, так это вы утром-то звонили? А я думал, кто ж так рано… Все больше к вечеру названивают…
– Ну, ладно, Михаил Васильевич, – перебил соседа Юрка.
– Так, так… – переводя взгляд с Юрки на Габи, забормотал Михаил Васильевич. – На отдых к нам или по службе?
– Журналистка она, – сказал Юрка, затягивая Габи в комнату. – В командировке.
Юркина комната неожиданно понравилась Габи. Понравилось, что квадратная, что с маленьким балкончиком на проспект Мира, который сегодня, к концу воскресенья, был тихий.
Из сыра и черствого хлеба Габи мгновенно приготовила в духовке вкусные крекеры. В сумочке у нее нашлись пакетики растворимого кофе. Она накрыла на журнальном столике и включила телев
– Садись! – сказал Юрка и потянул ее на тахту.
Не глядя на него, Габи медленно приблилась к стене.
– О, о!.. Вас ис дас?
На стене на видном месте зеленым фломастером было написано: «Я тебя очень, очень, очень люблю!»
– Кри-пу-ха?!. Шшайсе! – прошипела Габи и трагическим движением опустилась в кресло.
