сторожа, когда тот, видимо, что-то учуял. Он резко поднял голову и с беспокойством стал оглядываться по сторонам.
«Была не была»!» – мысленно вскричал Снегирев и ринулся в освещенный фонарем круг.
Человек услышал звуки шагов, вскочил, но Мишка схватил его сзади за шею и с силой швырнул через бедро, нимало не волнуясь о последствиях. Сторож сдавленно вскрикнул и потерял сознание. Не мешкая, Мишка снял его брючный ремень и связал руки. Затем торопливо обыскал. На удивление, у сторожа в кармане не было даже ножа. Перевернув бесчувственное тело навзничь, Мишка присвистнул от удивления: перед ним лежал
Профессор!
«Вот так штука! Он хоть живой? – подумал Мишка, нащупывая пульс. – Нормально. Пусть позагорает…» – решил он и, захватив фонарь, принялся исследовать подземелье.
Грубо сколоченную из толстенных брусков дверь он заметил рядом с грудой битого кирпича, перекрывающего вход в боковой коридор. Отодвинув массивный металлический засов, Мишка осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь сырого каменного мешка, стены которого сплошь покрывал серый мох. Неподалеку от входа, на куче гнилой соломы, лежали связанные по рукам и ногам Зарубин и Лялька.
– Привет, ребятки! – весело сказал Мишка, поднимая фонарь повыше.
– Заткнись, сволочь! – зло огрызнулась Лялька.
– Вот те раз… – удивился Мишка, поставил фонарь и опустился рядом с ними на колени. – А я думал, спасибо скажешь.
– Ты кто? – глухо спросил Зарубин, обжигая Снегирева неистовым взглядом.
– С этого и надо было начинать. Сейчас я вас рассупоню…
Мишка принялся распутывать узлы на ногах Кости и Ляльки.
– Очень приятно познакомиться, Михаил, – церемонно поклонился он Ляльке. – Давайте руки, – обратился он к девушке. – Все.
– А мне? – сделав усилие, Зарубин сел.
– Понимаешь, Костя (да, да, я с тобой давно знаком; правда, заочно), прежде, чем я тебя развяжу, дай слово, что не будешь делать глупости. Идет?
– Как это?
– Дело в том, что я сотрудник угрозыска и знаю о тебе достаточно много. Поэтому извини, Зарубин, но мне нужны определенные гарантии. Знаешь ли, своей жизнью я дорожу, а ты парень честный, насколько я знаю, так что мне придется поверить тебе на слово. Да и выхода иного у нас нет – отсюда нужно сматываться и побыстрей.
– Ясно… – Костя нахмурился. – Обещаю. Но Крапленый мой!
– Вот заладил… Твой так твой. Мне он до лампочки.
Мишка развязал ему руки.
– Не волнуйся, от расплаты он не уйдет, – сказал Мишка. – Пожизненное ему обеспечено.
– К черту пожизненное! Крапленый мой!
Костя морщась массировал занемевшие руки.
– У меня к нему свой счет, – сказал он, сверкая бешенными глазами.
– Ладно, поживем – увидим, – не стал спорить Мишка. – А сейчас нам не до жиру…
Профессор уже очнулся. Ворочаясь, стоная и охая, он пытался встать на ноги. Завидев Костю, старый вор обмер.
– Это не я, не я! – вскричал он; из его глаз неожиданно хлынули слезы. – Все Крапленый. Пощади! Я старый немощный человек…
– Помолчи, дед… – Мишка прислушался.
Со стороны входа в подземелье послышались неясный говор, звуки шагов, а затем показался и прыгающий фонарный луч. Времени на раздумья не оставалось.
– Помоги! – скомандовал Снегирев Косте, подхватывая Профессора под мышки. – Сюда! – показал он на черный зев камеры.
Они затащили Профессора в темницу, закрыли дверь на засов и поспешили спрятаться в одном из ответвлений коридора…
Зуб гнал машину, особо не выбирая дороги. Страшный в ярости Крапленый сыпал проклятиями вперемешку с бранью, кусая губы до крови. Лишь Чемодан казался спокойным и апатичным. Его и впрямь волновал в этот момент лишь несостоявшийся ужин, и он изредка вздыхал с сожалением, вспоминая аппетитно зажаренную курицу в холодильнике и четверть ароматного домашнего вина в погребке. Они торопились укрыться в подземелье монастыря, план которого Крапленый изучил еще лет десять назад.
Это было самое надежное убежище, где отыскать их было практически невозможно. Чрезвычайно запутанная система подземных коридоров и лабиринтов соединялась с заброшенными штольнями соляных выработок, тянувшихся десятки километров под землей и имеющих несколько выходов на поверхность. В тайниках подземелья у Крапленого было припасено вдоволь продуктов, а также хранились награбленные деньги и ценности.
«Седой… Его работа. Сдал нас ментам, сука… – ярился бандит, до судорог в пальцах сжимая рукоятку «парабеллума». – Что я с ним сделаю! У-у-у… По кусочкам резать буду, кровь по капле выцежу…»
Когда Профессор сказал, что вычислил виновника гибели Валета и Щуки и что это Седой, он вначале не поверил ему и посмотрел на него, как на сумасшедшего, – спятил дед на старости лет, с того света еще никто не возвращался.
«Ты что, того… – покрутил он пальцем у виска. – Лупатому не веришь?»
«Лупатого, хе-хе-хе, уже не спросишь, – рассмеялся довольно Профессор. – Кранты ему пришли, сердечко не выдержало. Пить надо было меньше. Тебе тоже советую, по старой дружбе – попридержись…»
«Да пошел ты, советчик хренов!» – вызверился Крапленый.
«Конечно, пойду. Понаблюдаю. Седой жив, голову даю на отсечение. Попомнишь меня. Только он один мог так…»
Да, Профессор оказался прав, что и доказал на последнем сходняке. Он сумел разыскать и рыбаков, которые спасли Костю, и даже его тайную квартиру.
«Тот-то я заметил, что Краля запорхала. С чего бы, думаю? В гости напросился, а на вешалке курточка, хе-хе, нашего покойничка. Правда, прикрытая плащом Лялькиным, но меня-то не проведешь. На кухню не пустила, вытолкала за дверь. А я туда особо и не рвался, хе-хе…» – Профессор прямо-таки лучился от злобной радости…
Грузовик на скорости они загнали в глубокий отстойник на окраине Лиговки. Тяжело перевалившись через невысокую земляную насыпь, он с шумом плюхнулся с высоты пяти метров в маслянисто-черную гладь. А еще спустя десять минут они нырнули в подземелье, щедро посыпая свои следы махоркой…
Ляльки и Седого в камере не было. Там находился лишь потерявший способность что-либо соображать Профессор; он ерзал по соломе, нечленораздельно мыча. Во рту у него торчал кляп.
– Где они?! Отвечай, старое падло! – затряс его Крапленый, подняв, словно перышко, с пола.
– Погоди… – сказал Чемодан. – Задушишь…
Он подхватил сухое легкое тело Профессора, вынес его из камеры, положил возле фонаря и развязал.
– Узнаешь меня? – спросил он, присаживаясь на корточки.
– М-м… Д-да…
Округлившиеся глаза Профессора, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
– Б-болит… – потрогал он здоровенную шишку на голове.
– Рассказывай, мать твою! – снова заорал Крапленый.
Они сгрудились вокруг Профессора – тот никак не мог прийти в себя.
Мишка неожиданно почувствовал, как пальцы Зарубина крепко сжали его локоть. Он понял – последний шанс…
Костя тенью выскользнул в главный коридор. Он передвигался какими-то странными шагами, мелкими и быстрыми, но, в то же время совершенно бесшумными.
«Нужно ему помочь!» – мелькнула мысль, и Мишка поспешил за Костей. Небольшой обломок кирпича
