Перед домом затормозила машина.
— Это Антуан, — сообщил Шульга, заслышав знакомый гудок.
Дверь отворилась, Тереза первой появилась в комнате.
— Виктор, спасите меня, — почти выкрикнула она по-немецки, протягивая ко мне руки. — Возьмите меня в Прагу…
— Здравствуй, Тереза, — ответил я по-русски, все равно я был в лётной форме и при медали, устал я от этих комедий, сам себя обвожу вокруг пальца и так далее и тому подобное.
— Разве вы не из Праги? — недоумевала Тереза, и в глазах её вспыхнул испуг, как тогда, когда она увидела нож с монограммой. — Николь сказала мне, что вы её брат и послезавтра едете домой. Я не требую от вас никаких обязательств, только увезите меня…
— По-какому она говорит? — удивился по-русски Иван. — Я не умею это перевести.
Тереза встревожилась ещё больше, услышав Ивана, и посмотрела на дверь.
— Ах, Тереза, — ответил я по-немецки, — разве не все равно, кто я, если ты просишь спасти тебя?
— Виктор — мой брат, я не обманула тебя, — Николь вбежала в комнату и звонко поцеловала Терезу.
— Как же так, Николь? — упрекнул я её. — Разве ты не сказала Терезе, что я Виктор Маслов, советский лётчик? Вот возьми и почитай, — я достал из папки газету и протянул Терезе.
— О мсье, — продолжала она с мольбой, а глаза у неё такие, что в них смотреть невозможно. — Спасите меня, умоляю вас!
— Виктор, я обещала ей, ты должен, — Николь подбежала ко мне.
Я встал.
— Ени бени рес, квинтер минтер жес, — сурово произнёс я, подняв ладонь над головой Терезы. — Ты спасена, Тереза!
— Он сказал что-то такое, что я не знаю перевода… Но ты уже спасена, — с готовностью сообщил Иван.
— В этом доме тебе ничто не угрожает, — сказал я по-немецки. — Садись, сейчас мы все тебе объясним. Где Антуан?
— Я здесь, — ответил Антуан. — Ставил машину на дворе.
— Вот видишь, я же говорила, что так и будет, — Николь бросилась ко мне. — Я слышала, как мадам Ронсо говорила с кем-то по телефону, кто-то хочет улететь за границу. Тереза шарман, я её полюбила, — жарко шептала она в моё ухо.
— Подожди, Николетт, начнём по порядку. Тащи вина, Иван.
— Откуда ты взялся? — удивился Шульга, схватив Антуана за рукав.
— Я увидел их на дороге, — засмеялся Антуан.
— Мы весь вечер жарили бифштексы и фри, — восторженно тараторила Николь. — К нам нагрянул автобус с голландскими туристами.
— И за это время ты только и успела сказать, что я твой брат?
— Я слушала то, что рассказывала мне Тереза, — Николь нахмурилась. — И я плакала вместе с ней.
— Вы русский? — спросила Тереза, она одна не принимала участия в нашей говорливой весёлости, присела на краешек дивана, изучающе водила глазами по комнате, я то и дело ловил на себе её затаённый взгляд. Я заранее пожалел её, потому что трудно ей сейчас придётся, а изменить уже ничего невозможно.
— Да, Тереза, я русский, — ответил я, твёрдо глядя в её тоскливые глаза, — я прилетел из Москвы.
— Будь осторожен, Виктор, — шепнул Антуан, — мне кажется, она не знает о Мишеле.
— Что же ты молчишь, Тереза? — сказал я. — Присаживайся к столу.
— О чём вы говорите на своём языке? — обиделся Шульга, ставя бутылки на стол.
— Хорошо, Иван, мы будем говорить на твоём языке. Нам нечего скрывать. Иди сюда, Тереза.
Она послушно встала и прошла к столу, надламываясь при каждом шаге и накатываясь, как волна. Я подвинул стул, она села, пытаясь натянуть на колени мини-жюп. Николь беззаботно хлопотала у стола, помогая Ивану. Антуан сел против нас, сцепил кисти рук, подставил их под подбородок.
— Значит, вы не сможете взять меня с собой? — с болью спросила Тереза. Она поникла и прятала глаза: первый непроизвольный порыв её прошёл, а чуда спасения не было. К тому же мы ещё ничего не объяснили ей. И она замкнулась, почувствовав за нашим шумным возбуждением невысказанную тревогу.
— Ты находишься среди друзей, Тереза, — начал я, чтобы успокоить её, и даже попытался под скатертью завладеть её рукой, но она тревожно отстранилась, и я благоразумно отступил на исходную позицию. — Это Антуан Форетье, бывший партизан, друг моего отца и мой друг.
— Мы уже познакомились, — весело откликнулся Антуан. — Мадемуазель сказала, что ни разу в жизни не видела живого партизана. Она их боится.
Тереза промолчала.
— Я тоже партизан, мадемуазель, — подскочил по-хозяйски Иван и сделал ножкой. — Очень приятно познакомиться, мсье Жан Шульга. Мне приходилось бывать в вашем доме.
— Не мельтеши, мсье Жан, — одёрнул я его. — Лучше сядь и переводи. Кто я такой, ты теперь тоже знаешь? Но зачем ты днём звонила ко мне? Кто тебе велел позвонить?
— Мама сказала, что я должна передать… Но я и сама хотела…
— Ах, всё-таки мама, — перебил я, и на сердце сделалось пусто. — Значит, ты рассказала ей о нашем визите?
— Я всегда и обо всём рассказываю маме. Разве это плохо?
— Твою маму зовут Мадлен Ронсо? — хотел бы я отложить такой вопрос, чтобы хоть немного пожить иллюзией, да не получилось, но зато ответ полностью развязывал мне руки.
— Да, — сказала она, и я понял, что давно знал этот ответ, с той самой минуты, как мы промчались мимо «Остеллы». На что же я мог надеяться?..
— И мама хотела узнать про нож? Да?
— Мама сказала, что я должна встретиться с вами и передать одну карточку.
И такой ответ уже не был неожиданным. Я потянулся за папкой.
— Тогда слушай, Тереза. Я виноват перед тобой, но всё же попробую оправдаться, — достал из папки нож со злополучной монограммой и положил его перед ней. — Серьёзная причина была у меня, но, похоже, я ошибся. Можешь забрать этот нож и вернуть своей мамочке.
Антуан смотрел на меня с недоумением. Тереза испуганно отодвинула нож.
— Я не хочу возвращаться домой, — просительно ответила она.
— Почему? — я удивился.
Николь подбежала сзади, взъерошила мои волосы.
— Не приставай к Терезе с глупыми вопросами. Сначала выслушай её сам. Ей сейчас очень плохо, ты должен спасти Терезу, я ей обещала, ты ведь все можешь.
— Пожалуйста, Тереза. Ты хочешь что-то рассказать?
— Я слушаю вас, Виктор, — покорно отвечала она, и глаза её погасли. — Я буду отвечать вам, а потом сама приму решение.
— Вот видишь, Николь, — продолжал я. — Тереза сама хочет, чтобы я ей кое-что рассказал.
— Почему ты так решил про нож? — спросил Антуан, сосредоточенно подёргивая себя за ухо.
— Подумай сам, Антуан.
— Итак, я продолжаю. Скажи, Тереза, твоего отца Густавом звали?
— Да, — ответила она с удивлением.
— Я видел его в гробу, — объявил Иван на русском языке. — Я его знал.
— Не вздумай переводить себя, о мудрый Жан, — остановил я его и снова обратился к Терезе. — Ты знаешь, отчего умер твой отец?
— Меня тогда ещё на свете не было. Мама рассказывала: это было зимой, отец пошёл на охоту в лес, простудился там, заболел воспалением лёгких и умер. Его могила находится в Ла-Роше.
