— В общем-то, да.
— Ваш отец вам тоже никогда не писал, — напомнил он ей.
— Но мама не была для него зыбучим песком, мистер Маккриди. Она не давала ему никаких оснований оставлять ее.
— Я вижу, вы снова перешли на «мистера Маккриди», не так ли?
— Но здесь ведь, кроме нас, никого больше нет.
— Хотите таким образом держать меня на расстоянии? Даете понять, что никому не доверяете?
— Не понимаю, о чем вы.
— Я игрок, Рена, и зарабатываю на жизнь умением угадывать, о чем думают люди, по самым, казалось бы, неуловимым признакам.
Отойдя от окна, он взял с полки фотографию, на которой были запечатлены сидящий в кресле мужчина и стоящая рядом с ним, но чуть сзади, женщина. Оба были молоды и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Юная чета мало чем напоминала нынешних хозяев дома, но Маккриди готов был побиться об заклад, что это именно они.
— Когда я вступаю в игру, — продолжал он, — я становлюсь похож на хищную птицу. Подобно ей, я кружусь и кружусь над своими жертвами, выжидая, пока самая слабая из них допустит какую-нибудь ошибку.
— Как тогда, на пароходе, когда вы впервые заговорили со мной?
— Когда я вас там увидел, мне просто хотелось немного развлечься, и вы показались мне достаточно хорошенькой, чтобы вызвать к себе интерес. Откуда мне было знать, что у вас хватает своих проблем? Я рассчитывал, что после легкой, ни к чему не обязывающей интрижки смогу отправиться дальше своей дорогой. Мне и в голову не приходило, что нам с вами придется от кого-то скрываться, иначе я повел бы себя совсем по-другому.
— Я, между прочим, ни от кого не скрываюсь, как вы изволили выразиться. По крайней мере, в том смысле, который вы вкладываете в это слово, — уточнила она, стараясь быть честной.
— Не скрываетесь? Но вас же, черт возьми, все время кто-то преследует, разве не так? И, насколько я заметил, вы не горите желанием быть настигнутой, — язвительно произнес он. — Что-то я не припоминаю, чтобы вы там, в доме Гуда, поспешили за угол поближе взглянуть на ваших родственничков, хотя имели для этого прекрасную возможность.
— Я ведь не знала, чего они от меня хотят, и до сих пор не знаю.
— Но зато вы знаете, что ничего хорошего они не имеют в виду.
— Это очевидно. Насколько я могу судить, некто по имени Гиб даже задумал убить меня.
— В таком случае можно сказать, что вы действительно скрываетесь от погони.
— И все-таки, Мэтью, я не собиралась спрыгивать с поезда — вы, можно сказать, насильно стащили меня с него, — и ее взгляд скользнул по комнате и снова остановился на Маккриди. — Должна заметить, что это не совсем мой идеал места для ночлега. А все другие пассажиры между тем сейчас уже в Колумбусе и спокойно себе отдыхают в приличной гостинице.
— Ошибаетесь, все они сейчас рассказывают непохожие одна на другую версии перестрелки какому- нибудь блюстителю порядка.
— И все равно они хоть смогут в нормальных условиях переспать эту ночь…
И в этот момент Верену поразила внезапная и совершенно смутившая ее мысль, о сути которой было нетрудно догадаться по ее лицу.
— Неужели… — запнулась она на полуслове.
— Вот именно, похоже на то, что нам с вами придется провести вместе еще одну ночь, если, конечно, вы не предпочтете переночевать на полу рядом с Молли. Но после вчерашнего я настолько вымотался, что, будь вы даже самой смазливой в мире певичкой из кабаре, для меня это не имело бы никакого значения. Единственное, что мне нужно, — это хорошо за ночь выспаться.
— И вы надеетесь, что вам здесь это удастся? — с сомнением спросила она.
— Послушайте, придет утро, и мы продолжим наш путь. К тому времени, когда мы доберемся до Колумбуса, там уже все уляжется, а поезда и след простынет — он будет на обратном пути в Галвестон…
— Ну да, с моей одеждой… Мэтью, я не могу встретиться в таком виде с папиным поверенным. Вы только взгляните на меня — взгляните на это платье! Оно же все в пятнах и дырках! У меня нет с собой даже зубной щетки и расчески!
— В общем-то, вы не так уж и плохо выглядите, — заметил он, но, видя, как все ее лицо заливается краской, поспешил успокоить: — Они не повезут ваш саквояж обратно. Его перевозка оплачена только до Колумбуса.
— Но я же не смогу его там забрать!
— Разве я вам уже не сказал, что сам позабочусь об этом?
— А не приходит ли вам в голову, что кого-нибудь может заинтересовать, с чего это вдруг мы исчезли из поезда в такой невероятной спешке, да еще высадились в столь безлюдном месте?
Легкая усмешка тронула уголки его губ:
— Я лично считаю, что в этом виноваты вы.
— Я? — Верена чуть не задохнулась от возмущения.
— А кто же еще? Вы и так уже были на взводе от недосыпания, а тут еще эта стрельба, да жара, да очередная задержка из-за овец — и вы оказались на грани нервного срыва. Я подумал: если как можно скорее не забрать вас оттуда, с вами снова случится обморок, а если еще учесть, что вы в интересном положении…
— Знаете, вы бы лучше дважды подумали, прежде чем нести весь этот вздор, — перебила она его резко. — Во-первых, я не из пугливых, во-вторых, никогда не падаю в обморок, а в-третьих, отказываюсь подтверждать ваши россказни о моем нервном срыве. И если вы еще раз кому-нибудь скажете, что я в интересном положении, я застрелю вас и буду признана судом невиновной, потому что сделала это в целях самообороны!
— Только не надо так кричать, прошу вас!
— Так вот, если вы собираетесь кому-нибудь рассказывать всякие небылицы, то используйте для них самого себя! И дай бог, чтобы вам поверили. Я, конечно, не игрок в азартные игры, но если бы им была, то не побоялась бы держать пари на любую сумму, что вы скрываете нечто ужасное, Мэтью Маккриди, — если, конечно, допустить, что это ваше настоящее имя.
— Рена…
— И все-таки — вы действительно Мэтью Маккриди? — настойчиво потребовала она от него ответа. — И насколько правда, что вы родом из Теннесси? Или все, что вы мне о себе рассказали, сплошные выдумки от начала до конца?
— С чего вы взяли? — произнес он оскорбленным тоном, пытаясь уйти от ответа. — Зачем мне вам лгать?
— Я этого не знаю, но тем не менее вы лжете. Потому что скрываетесь от закона вы, а не я. Вот почему вы не рискнули остаться в поезде — а ко мне это не имеет никакого отношения. Вы можете мне хоть раз сказать правду?
— А зачем вам это нужно? Ведь все равно, как только я доставлю вас в Сан-Антонио, я отправлюсь дальше своей дорогой. Мы с вами, по сути, незнакомцы, случайно и на короткое время оказавшиеся вместе, вот и вся история.
— Да, но даже на это короткое время мне хотелось бы думать, что я вам могу доверять.
— Никто никому не может доверять, Рена. Все мы говорим ту долю правды, которую считаем нужным говорить. Это относится даже к вам. — И, прежде чем она успела возразить, он резонно заметил: — Если бы человек всегда говорил правду, то в таком случае не было бы самого человечества. И если бы женщины узнали, что почти у всех мужчин на уме, они никогда больше не пожелали бы знать такого рода правду.
— То, что вы сейчас сказали, пожалуй, ближе к истине, чем все остальное, что мне довелось услышать от вас за все время нашего знакомства.
Осторожно поставив фотографию на место, он обернулся к Верене и, глубоко вздохнув, спросил:
— И что же вы хотели бы обо мне узнать?
