ничего бы не изменило. Все равно он оставался бы человеком вне закона. И как бы сильно ей ни хотелось, чтобы он с ней поехал, она знала, что этому не бывать.
Чокаясь с ним, она сдавленным голосом проговорила:
— Я тоже буду по тебе скучать. Ужасно!..
То, как она это произнесла, сказало ему неизмеримо больше, чем сами слова, и, прежде чем он успел обуздать себя, его захватила волна желания, грозя смести собственную решимость расстаться с ней.
— Послушай, Рена…
Его ладонь легла на ее нежную руку. В нем шла мучительная борьба с самим собой, но он понимал, что им не суждено быть вместе.
— Рена…
— Ничего не нужно говорить, Мэтт, я все и так понимаю. Просто я и не думала, что со мной может случиться такое, вот и все. — Не поднимая глаз от белой льняной скатерти, она тихо добавила: — Я думала, что просто приеду сюда, продам ферму и возвращусь домой. Мне нужно было одно — понять, почему он нас бросил. А поняв это, я бы могла продолжать жить дальше.
— Да, я знаю.
Казалось, его пальцы горят, касаясь ее руки. С неохотой отведя руку, он сказал:
— Пойдем, завтра тебе предстоит долгий путь.
Что ж, она получила ответ. Еще один раз.
— Ты прав, — кротко согласилась она.
Они вышли на улицу и направились к себе в «Менгер-Хаус». Теплый ночной воздух был напоен ароматом роз, небо было безоблачным, по-ночному темно-синим, усеянным звездами. С одной его стороны поднимался молодой месяц, улыбаясь сверху доброй улыбкой. Ночь была прекрасна, и казалось, что можно коснуться самой Вечности, повисшей под мириадами звезд.
Рядом шел Мэтт Маккриди, такой сильный, такой надежный, такой красивый, и трудно было поверить, что завтра его уже не будет рядом, что это уже конец. Подняв голову, она поняла, что он выбрал самый длинный путь и вывел ее к реке. Вода холодно поблескивала в лунном свете, превращая реку в серебряную ленту. В другое время она увидела бы в этом нечто магическое, даже мистическое, но только не сейчас.
— Я, пожалуй, встану утром пораньше, чтобы проводить тебя, — нарушил он долгое молчание.
— Это вовсе не обязательно.
— Хочу быть уверенным, что ты нормально села на дилижанс. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты уже в пути, а значит, успеешь завтра на почтовую карету. Думаю, с ней будет вооруженный конвой.
— Ты считаешь, они появятся снова?
Он глубоко вздохнул и только потом ответил:
— Не знаю.
— Мэтт…
— Не надо, Рена, я все равно не смогу поехать. Мне надо найти какое-то место, где я смогу укрыться, а в Сан-Анджело это было бы непросто. Такой человек, как я, слишком бросался бы там в глаза.
— Я вовсе не это хотела сказать, — солгала она. — Я хотела сказать, что со мной все будет в порядке. Но как только я доберусь туда, куплю себе револьвер. И без мистера Хеймера не поеду осматривать папину ферму.
— Правильно. — Наклонившись, он поднял камешек и пустил его скакать по медленно движущейся воде. — Что ж, нужно идти.
— Мне так не хочется возвращаться, — пробормотала она, стараясь продлить эти волшебные мгновения.
— Ничего не поделаешь — завтра тебе рано вставать.
И он быстро зашагал в сторону гостиницы, словно ему не терпелось поскорее избавиться от Верены. Она молча семенила рядом, понимая, что сказать им друг другу больше нечего.
У ее двери он остановился и спросил:
— Так ты думаешь, он преследует нас?
— Да, а разве ты думаешь иначе?
— Должно быть, его интересую я, — проговорил он. — Ты сама так сказала.
— Надеюсь, я ошибалась. — Ей было теперь неловко перед ним, и она смущенно предположила:
— Если бы это был ты, он арестовал бы тебя прямо там, на месте. Я имею в виду, если он действительно рейнджер.
— Возможно. А может быть, он хочет убедиться, что я действительно тот, кто ему нужен.
— Ты думаешь?
Как трудно было дать ей уйти! Намного труднее, чем он мог предположить.
— Послушай, — решил он наконец, — может быть, нам снова поменяться комнатами? Может быть, тебе так будет спокойнее спать? Да, я знаю — как только ты сядешь в почтовую карету, тебя уже никто не тронет. — Это он говорил скорее для собственного успокоения. — Но тебе и сегодня не помешает чувствовать себя более уверенно.
— Да, наверно, это неплохая мысль, — согласилась она, — если только он ищет не тебя.
Мэтт отрицательно покачал головой:
— Он явно чего-то ждет — не знаю, может быть, ордера на арест.
Подойдя к своей комнате, он достал из кармана ключ и отпер дверь, а затем, пропустив Верену вперед, предложил принести ее вещи.
— Подожди…
Она решилась снова заглянуть в эти темные глаза и тихонько проговорила:
— Спасибо за чудесное платье, Мэтт. У меня никогда не было ничего подобного. И я сомневаюсь, что когда-нибудь будет.
— Мне просто показалось, что оно будет хорошо на тебе смотреться. И это действительно так — оно выглядит на тебе потрясающе. И мне бы очень хотелось, чтобы, надевая его, ты хоть иногда вспоминала обо мне.
— У школьных учительниц, как правило, мало поводов появляться в таких роскошных нарядах, — грустно проговорила она, а затем, не зная, как лучше выразить свои чувства, порывисто воскликнула:
— Ах, Мэтт, это было словно чудесное приключение — просто повстречать тебя и быть эти дни с тобой!
Ему было видно, как в полумраке блестят ее влажные глаза.
— Боже мой, ты ведь не плачешь, Рена?
— Конечно, нет, — прошептала она, отворачивая от него лицо. Глаза ее наполнились жгучими слезами, готовыми в любую секунду перелиться через край. И в этот момент она почувствовала на плечах его теплые руки; он повернул ее к себе, и она, не в силах больше сдерживать себя, горестно простонала:
— Ах, Мэтт!
Он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе. Его жаркое дыхание ласкало ей щеки, и она, не в силах бороться с собой, обвила руками его шею, беззастенчиво напрашиваясь на поцелуи. И он не обманул ее ожиданий.
Он целовал ее самозабвенно, пылко, полностью завладев ее губами. Она отвечала ему с такой же страстью, и это заставило его забыть обо всем, кроме ощущения ее близости. Оторвавшись от ее губ, он стал нетерпеливо покусывать мочки ее ушей, чувствуя, как по ее спине прошла дрожь ответного желания. Собрав остатки благоразумия, он сказал себе, что должен остановиться, что не простит себе, если она его возненавидит после этого.
— Я должен идти, Рена, — тебе это совсем ни к чему.
— Останься со мной, Мэтт, прошу тебя. Держи меня всю ночь в своих объятиях.
— Послушай, Рена…
— Я не хочу умереть старой девой, так и не узнав, что такое любовь. Я хочу, чтобы сегодня, только одну эту ночь, ты любил меня.
Ее глаза, словно огромные черные озера, затягивали в свою пучину, грозя поглотить его, и в голове у него в который раз промелькнул образ зыбучих песков. Ударом ноги он захлопнул за собой дверь и снова
