ты единственный, на ком я действительно остановила взгляд. А сейчас мне хотелось, чтобы наша близость длилась как можно дольше, но…
— Я знаю, мне следовало бы сдержаться, но я полностью потерял над собой контроль, — признался он.
— Ты хочешь сказать, что мог бы сдержаться?
— Да, и мы бы почувствовали друг друга одновременно… Но я был слишком нетерпелив.
Глядя на ее спутанные, разметавшиеся по подушке волосы, в ее сияющие глаза, он почувствовал, как к нему снова возвращается желание. И он знал — на этот раз все будет прекрасно, она почувствует себя по- настоящему счастливой.
— Рена…
Она видела, как в его глазах снова разгорается огонь страсти, и по ее спине вновь пробежала дрожь предвкушения. Но на этот раз она уже знала, куда он поведет ее. Она обвила его шею руками.
— Помни, ты обещал мне подарить всю ночь! — прошептала она.
Он должен был чувствовать радость и облегчение, но не чувствовал. Напротив, на душе у него было сейчас очень скверно. Он сидел, вертя в руках стакан с янтарно-желтой жидкостью, уставившись в его дно, и думал, какой же он все-таки идиот. Более того, полное ничтожество.
— Уж очень много вы пьете, да еще с утра, — обратился к нему бармен за стойкой.
— Да.
— Хотя если бы мне пришлось расставаться с такой красоткой, как эта, то, глядишь, и я напился бы до чертиков.
— Скорее всего.
— Она вернется — готов поспорить, — уверил его бармен.
— Нет, не вернется.
— Да она так на вас глядела, что я могу…
— Нет, не можете, — бесцеремонно прервал его Мэтт.
Ему не хотелось разговаривать. Не хотелось ни на кого смотреть. Тяжело встав на ноги, он схватил почти полную бутылку и свою новехонькую винтовку и направился к двери.
— Я не собирался вас обидеть, мистер! — крикнул ему вдогонку бармен.
Возвращаться в гостиницу тоже не хотелось. Сам не зная как, он оказался у реки; то и дело прикладываясь к бутылке, побрел по берегу, пытаясь понять, как могло получиться, что он попал в такой переплет. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним возникала Верена: она лежала на перине, ее волосы рассыпались по подушке… А утром она села в дилижанс и, обернувшись, бросила на Мэтта полный любви прощальный взгляд. А он стоял и смотрел, стоял и смотрел, как этот чертов экипаж увозит ее от него, хотя всем своим существом он хотел быть с ней рядом.
Но это было бы все-таки большой ошибкой. Даже большей, чем то, что случилось между ними ночью. Может быть, она сейчас и нуждалась в нем, но он явно не тот человек, кто ей нужен, и рано или поздно она бы это поняла. Теперь, уехав от него, она сможет продать свою ферму и отправиться к себе в Пенсильванию. Она найдет приличного человека, выйдет за него замуж и будет растить детей. Вот кто нужен такой женщине, как Верена Хауард, а вовсе не он — человек, которого разыскивают за убийство, человек, которого могут повесить.
Поэтому он и настоял на ее отъезде, оставшись с одними воспоминаниями о ней.
Сидя на берегу реки, он вдруг заметил, как к нему верхом на лошади приближается какой-то человек. Присмотревшись внимательнее, он узнал в нем того блондина, который им встретился на ранчо Гуда, а затем вчера вечером в ресторане. И он почувствовал некоторое облегчение — по крайней мере, тому нужна не Верена. Но он тут же заподозрил, что этот тип скорее всего играет с ним в кошки-мышки, и облегчения как не бывало. Придав лицу более или менее добродушное выражение, он приветствовал незнакомца кивком головы.
— Здорово, — ответил тот, слезая с лошади. Затем, подойдя к Мэтту, он присел рядом с ним на корточки. В этом человеке, когда он был рядом, больше всего поражали глаза: льдисто-голубые, абсолютно холодные. — Рановато вы начинаете пить.
— Когда кому пить — это личное дело каждого, — буркнул Мэтт.
— Где эта особа по фамилии Хауард? — спросил без обиняков незнакомец.
Вопрос застал Мэтта врасплох, и он было собрался отрицать, что знает ее, но передумал и негромко ответил:
— И это, дружище, не ваше дело.
— Меня зовут Райдер — Бен Райдер. Я техасский рейнджер.
Понимая, что его берут на пушку, Мэтт тем не менее не подал виду.
— Райдер, — повторил он, давая понять, что это имя ему ничего не говорит.
— Слушайте, я не собираюсь ходить вокруг да около.
— Пока что вы еще ни о чем не спросили, — пробормотал Мэтт.
— Я также не люблю, когда мне грубят, — предупредил его рейнджер. — Отвечайте точно и ясно — где она?
— Уехала сегодня утром.
— Но она была с вами от самого Галвестона?
— Да.
Рейнджер помолчал, переваривая эту информацию, а затем коротко спросил:
— Вы хорошо ее знаете?
— В тех местах, откуда я родом, знать женщину не преступление.
— Вы оба выдавали себя за мужа и жену, а затем за брата и сестру. Зачем?
Мэтт пожал плечами:
— Просто хотел ей помочь. Ее преследовали двое, а то и трое темных личностей, и она боялась ехать сама. Вот и все. Нужно было показать, что она не одна. А до этого я ее и в глаза не видел.
Сделав из бутылки глоток, Мэтт посмотрел незнакомцу прямо в глаза и спросил:
— А в чем, собственно, дело?
— Ее ждут неприятности — большие неприятности. Вам чертовски повезло, что она поехала дальше без вас. А то мне пришлось бы привлечь вас в качестве сообщника.
— Сообщника в чем?
— Прежде всего в хранении похищенного имущества. — Щурясь от утреннего солнца, рейнджер рассеянно посмотрел на реку. — Она когда-нибудь рассказывала о своем папаше?
Первый мыслью Мэтта было, что она все-таки одурачила его, но ему не хотелось в это верить. Нет, он ни за что не поверит в это.
— Нет, — солгал он, — а что?
— Он украл очень большую сумму денег, после чего скрылся.
— А какое отношение это имеет к ней?
— Он на том свете, Маккриди — или, может быть, Геррик? — обманчиво мягким голосом спросил он. — Как вас все-таки называть?
Райдер повернул к нему свои холодные глаза, и Мэтью понял, что нужно быть очень осторожным в ответах. Он не может чувствовать себя в безопасности, пока не достигнет мексиканской границы.
— А вам какая разница? — парировал снова он. — У вас же нет ордера ни на арест Маккриди, ни на арест Геррика, разве не так?
— Нет, но мне ничего не стоит послать телеграмму в Остин, и я получу ордер. Странная вещь с этими вымышленными именами — каждый, кто носит их, как правило, разыскивается полицией.
— Если бы носить вымышленное имя было преступлением, то в Техасе не хватило бы тюрем, чтобы всех посадить.
— Так кто же вы все-таки — Маккриди или Геррик? Я не собираюсь тратить на разговоры с вами целый день.
— Маккриди. — Видя, как у Райдера сузились глаза, он добавил: — Мэтью Джеймс Маккриди.
— А какие у вас были причины называть себя Герриком?
— Во всяком случае, таких, которые могли бы вас заинтересовать, не было. Я по-крупному играл,
