места.
— А Тобогган? — продолжает Пеппер.
Ответа по-прежнему нет.
Коридор в здании полицейского управления. Час ночи.
На одной из скамеек бок о бок сидят майоретка и Шугар.
Они ждут, и ждут уже давно.
В нескольких шагах от них полицейский в форме печатает на машинке.
Майоретка достает из своей лакированной сумочки коробочку с леденцами, открывает ее и предлагает Шугар. Та, взглянув, отворачивается.
Слегка раздосадованная, майоретка все же берет один леденец себе. Закрытая коробочка остается у нее в руке.
— Я не виновата. Мне сказали позвонить, я и позвонила.
Шугар никак не реагирует на ее слова.
— Эй, я с вами говорю!
— Возвращайся к своему папочке! — сухо парирует Шугар.
— У меня его нет!..
Шугар упрямо показывает майоретке спину.
— Когда я была маленькой, знаете, что говорила мне мама?
— продолжает майоретка. — «Если еще заговоришь об отце, придут цыгане и заберут тебя!»
— Кто придет? — Шугар поворачивается к ней.
— Цыгане! Да-да, цыгане!
Шугар пожимает плечами и снова отворачивается. Майоретка встает и от нечего делать прохаживается, потряхивая коробочкой с леденцами.
Полицейский осуждающе смотрит на нее.
Из кабинета выходит группа мужчин. Это Риццио, которого ведут полицейские в форме и в штатском.
Первая встречается с ним взглядом Шугар. У обоих екает сердце, но они делают вид, что незнакомы. Риццио останавливается у двери лифта. И тут его замечает майоретка.
То, что она узнала его, видно по ее лицу. Риццио тоже понимает это. Майоретка даже отшатывается. А потом оборачивается к Шугар, та смотрит на нее отчаянным, умоляющим взглядом. У майоретки на лице замешательство.
Риццио входит в кабину лифта. Майоретка молчит.
Уже все мужчины исчезают в кабине, а Шугар не спускает с майоретки глаз. Майоретка подходит и садится рядом с ней.
Снова открывает коробочку с леденцами и протягивает ее Шугар. Та берет себе один. Закрыв коробочку, девушка улыбается и легонько встряхивает ее в руке. Леденцы гремят.
Обширный пустырь, который Чарли показывал на фотоснимке.
Два часа ночи.
Сидя на винтовой лестнице, Маттоне с хмурым видом бросает на землю камешки.
Вокруг тишина и спокойствие. Слышно лишь постукивание камешков.
В нескольких метрах от боксера замерла Пеппер с капюшоном на голове. Она переоделась в вечернее платье Тобогган и держит в руках старенькую тряпичную куклу.
Капюшон — это чехол от валика, — из которого Чарли вытряхнул перья.
Кабриолет стоит у подножия пилона с открытыми дверцами и включенным освещением салона. Вдали виднеются высотные здания Монреаля, мосты над рекой.
Чарли и Тони, облокотившись на капот машины, критически осматривают покорно стоящую перед ними Пеппер.
— У куклы в спине кольцо. Ну-ка потяни, — говорит Чарли.
Пеппер ощупью отыскивает кольцо, лицо у нее закрыто капюшоном. В причудливом освещении раздается механический голос:
— …Не хочу в пансион!.. Не хочу в пансион!..
Маттоне вскакивает на ноги.
Чарли притягивает Пеппер к себе, забирает у нее куклу.
Девушка откидывает с лица капюшон и смотрит на Тони. Она видит, что он беспокоится за нее, и ободряюще улыбается.
Треск распарываемой материи: сидя боком на переднем сиденье, Чарли вскрывает ножичком спину куклы, перерезает нить, ведущую к звуковому механизму.
— Что ты делаешь? — удивленно спрашивает Тони.
— Учу ее другому языку.
Чарли достает из кармана одну из добытых Мастрагосом гранат и всовывает ее в игрушку. Подняв голову, он видит, что к нему подходит Маттоне и наблюдает за его действиями.
— Что, ее тоже решил сфотографировать?
Маттоне недоуменно мотает головой. А потом наклоняется к Чарли, открывает отделение для перчаток, достает оттуда белый бильярдный шар и некоторое время взвешивает его на руке.
Чувствуется, что он хочет что-то сказать, но Чарли не оставляет ему на это времени:
— Я знаю Риццио. Он не расколется.
Повернувшись к боксеру, Чарли протягивает ему руку ладонью вверх. Тот, покачав головой, вкладывает в нее бильярдный шар.
Все четверо, собравшись у автомобиля, ждут. Другого ничего не остается.
Двое инспекторов держат Риццио за руки, прижимая к стене, а третий бьет.
— Ладно… Я знаю, где они. Я знаю, где они!.. — не выдерживает Риццио.
Тот, кто избивал его, отступает. В ослепительный сноп света от настольной лампы входит другой полицейский в штатском, постарше.
— О'кей. В дорогу.
Он закуривает сигарету и вставляет ее в губы Риццио, соскользнувшему по стене на пол. Остальные надевают пиджаки.
На бильярдном столе сталкиваются белый и красный шары.
Изумленные игроки поспешно отшатываются к стенам: на пороге большого бильярдного зала со странной усмешкой на разбитом лице появляется Риццио.
На нем снова смокинг. Позади него стоят трое уже знакомых инспекторов. Полицейские в форме, с пистолетами-пулеметами в руках занимают позиции в зале, отодвигая безмолвствующих посетителей.
Это одно из тех прокуренных заведений с баром и огромными вентиляторами под потолком, которые практически никогда не закрываются.
— Где они? — спрашивает старший инспектор.
Риццио указывает на дверь в другом конце центрального прохода между бильярдными столами.
— В арьерзале.
Полицейские, насторожившись, поворачиваются к двери, готовые в любой момент открыть огонь.
— Иди первым, — приказывает старший инспектор.
Риццио медленно идет по проходу. Примерно пятнадцать метров отделяют его от двери — вернее, от запримеченного им белого шара на последнем бильярде.
Лицо его спокойно, лишь губы шевелятся, словно он разговаривает сам с собой.
Еще несколько шагов, и, оказавшись у ближайшего к двери бильярдного стола, он вдруг хватает с него белый шар, делает поворот кругом и изо всех сил швыряет его, выкрикнув два последних слова из молитвы Чарли:
— …Good night!
Один из инспекторов — тот, что избивал его, обрушивается на другом конце зала с проломленным черепом. В то же мгновение со всех сторон разом раздается тарахтенье пистолетов. Очереди скашивают Риццио на полном ходу, и в дыму и осколках штукатурки его тело содрогается на полу.
Рассвет. Огромный, с металлизированным покрытием «Кадиллак», вздымая пыль, пересекает изрытый
