СКАГНЕТТИ. Кто же?
УОРЛИТЦЕР. Уэйн Гэйл.
СКАГНЕТТИ (удивлен). Уэйн Гэйл!
ВНУТРИ ТЮРЬМЫ – КОМНАТА ДЛЯ СВИДАНИЙ – ДЕНЬ
УЭЙН ГЭЙЛ, молодой, энергичный, боевой журналист аля «Джеральдо Ривьера», сидит на месте посетителя в комнате для свиданий окружной тюрьмы. Уэйн один, комната для свиданий пуста. Очевидно, такова договоренность о визите. У Уэйна в руке маленький магнитофон, и он его проверяет.
УЭЙН (в микрофон). Проверка раз… два.… три… проверка… раз… два… все, все, все, встреча с Микки Ноксом.
Уэйн отключает запись, перематывает назад и ставит сначала. Работает отлично. Он нажимает кнопку записи и прячет магнитофончик в своей спортивной курточке.
Дверь со стороны заключенных открывается и Микки Нокс входит в комнату, сопровождаемый двумя ПОМОЩНИКАМИ ШЕРИФА. Микки одет в синий тюремный комбинезон, на нем широкий толстый кожаный пояс, повязанный вокруг талии, с металлическими кольцами справа и слева. Длинные крепкие цепи опоясывают его тело, соединяя наручники, в которые закованы все его конечности. А кольца на ремне держат его руки по швам. На руках и ногах двойные манжеты.
У обоих Полицейских ружья, они готовы снести пол-Микки, если только он даст им повод. Для человека стесненного цепями, Микки выглядит удивительно спокойно. Даже при том, что он окружен символами заключения (цепи, тюрьма, охрана, ружья, комбинезон), он остается опасной, пугающей, и очаровывающей фигурой.
Уэйн оценивает Микки.
УЭЙН (сам себе). Шоу начинается.
Микки грубо пихают на стул со стороны заключенного, рядом со стеклом, разделяющим заключенного и посетителя. Полицейские занимают свои места, отходя ближе к стене.
УЭЙН. Здравствуйте Микки. Мы не знакомы, я Уэйн Гэйл. Не знаю, слышали Вы обо мне, а может помните. Я был одним из репортеров перед зданием суда, на протяжении Вашего судебного…
МИККИ. Всем известно, кто Вы такой. Вы знаменитость.
Уэйн выдерживает паузу и парирует.
УЭЙН. Про Вас я могу сказать то же самое. (улыбается) Хочу особенно поблагодарить Вас за встречу со мною…
Микки молчит.
УЭЙН. Я веду телешоу. Вы очень популярны. Каждую неделю мы рассказываем о личности того или иного серийного убийцы. Не возражаете, если я назову Вас серийным убийцей, правда же?
Микки мотает головой – нет.
УЭЙН. Наш сюжет про Микки и Мэйлори был одним из самых популярных.
МИККИ. А вы делали сюжет об Уэйне Гэйси?
УЭЙН. Да.
МИККИ. Чей рейтинг был выше?
УЭЙН. Ваш.
МИККИ. А как насчет Теда Банди? Когда-нибудь рассказывали о нем?
УЭЙН. Да. Ваш был выше даже Нелсона Шера.
МИККИ. Славно… получил сраный яппи.
УЭЙН. Что я хотел бы сделать…
МИККИ. Как насчет Мэнсона?
УЭЙН. Мэнсон Вас обставил.
МИККИ. Да уж, короля поколотить нелегко.
УЭЙН. Мы ждали долгое время, когда придет пора сделать следующий сюжет о Вас. И вот это время пришло. (выдерживает паузу) Мне думается, и это станет очевидным для любого кто попробует во всем разобраться, что правление тюрьмы просто на фиг вышвырнуло конституцию в окошко. Быть может вы с Мэйлори и убийцы, но не психи. Ваш дом – тюрьма, а не лечебница. Яснее ясного, что департамент тюрем хочет перевести вас в клинику, с одной лишь целью – превратить вас в овощи. Кто-то скажет «Ну и что?», а я не скажу так. Если мы закроем глаза на то, что они хотят с вами сделать, этим мы дадим им согласие совершать подобные действия когда им вздумается. Сегодня они промывают Вам мозги, потому что видят в Вас потенциальную опасность, а завтра они прочистят мозг мне, потому что сочтут опасным меня. Будет ли этому конец?
От Микки нет ответа.
УЭЙН. На мой взгляд, проблема, Микки, в том что Вам не оказывают должного сочувствия. Но в этом мнении я более чем одинок. Мне нужна Ваша помощь. Я хочу снять сюжет, в центре которого станет департамент тюрем. На сегодняшний день я располагаю интервью с председателем правления Дуайтом Мак-Класки касательно этой проблемы. И, вот что я Вам скажу, Микки, смотрится он неважно. Двое специалистов по психологии, которых они используют наскоками в своих судебных разбирательствах с психологическим уклоном, отказались с нами встречаться, так вот такие как они всегда выглядели плохо. У меня есть интервью с обоими судьями, работавшими по Вашему делу – с Бертом Штейнсма, и, вторым – психологом и писателем, Эмилем Рэйнхолдом – оба они отказываются называть вас безумцем. Если собрать это все воедино, становится ясно, что творит государство. Но сеть сплетена не до конца. Чтобы
