— В следующий раз, я увидел вас совершенно случайно. — Продолжил Разбойник. — Я тут же попытался доложить о вашем несколько странном прибытии графу, но его дворецкий объяснил мне, что граф по-прежнему в Уотфорде. Я продолжил наблюдать за вами, решив, что, вернувшись, граф опять не проявит себя жмотом… — голос мальчика осекся, но он тут же справился с собой. — Я проследил и за Уайтом, и видел, как он ходил в церковь, правда, не придал этому особого значения…
— Это хорошо, — в задумчивости пробормотала Гейл, — я надеюсь, вы подтвердите это и при констебле… — Она уже было хотела сказать что-то еще, как вдруг поняла, что мальчишка промолчал! И тут Гейл осенило. — За соответствующее вознаграждение, конечно…
— Конечно. — Легко согласился Разбойник. — Мы рады, что прекрасно поняли друг друга.
— Что ж, договорились.
Гейл взялась за ручку двери, намериваясь выйти из комнаты, но что-то ее удержало.
— Мне бы хотелось, чтобы до суда вы оставались здесь. Как-никак, я заплачу вам и хотела бы быть уверенна…
— Мы не против. — Встрял один из мальчишек, подскочив на стуле, и все как по команде, бросили на него сердитые взгляды. — А что я сказал? Разве не так?!
— Так вы согласны или нет? — нетерпеливо перебила начинавшуюся ссору Гейл, опасаясь, что Разбойник может передумать.
— Согласны. — Утвердительно кивнул Разбойник и вдруг язвительно добавил, явно обращаясь не к ней, а к мальчишкам: — Флинт выразил наше всеобщее мнение.
Ее мысли уже лихорадочно заскакали вперед, мысленно она вырабатывала тактику своего поведения с констеблем, представляла, что именно расскажет и о чем умолчит… Но какая-то неясность, какое-то гложущее чувство беспокойства, не оставляло ее в покое, и наконец, уцепившись за имя, она вспомнила:
— Флинт?.. О, Боже, я же не спросила как вас зовут…
— Разбойник, к вашим услугам, миледи. — Отвесив ей шутливый поклон, представился мальчишка, с легкостью подражая заправскому денди. — А это мои друзья — Ник, Голд, а с Флинтом вы уже знакомы.
— Это что шутка? Мне не нужны клички, я хочу знать имена, под какими вас будут представлять в суде…
Разбойник сощурился.
— Так уж вышло, что это наши настоящие имена, миледи.
— Тогда вам придется их изменить! — решительно возразила Гейл. — Черт с ними, пусть будет Ник, Голд и Флин, но ты будешь Роберт![6].
— Я… — протестующее начал Разбойник.
— Отличное имя, — опять вклинился Флинт, — он согласен, миледи.
— Послушай-ка, ты!
— Мне некогда вникать в ваши разногласия, — прервала Гейл наступление Разбойника, — мне надо перед встречей с констеблем привести себя в надлежащий вид, так что решайте, либо вы принимаете мои условия, либо нет…
Разбойник мрачно кивнул.
А Гейл уходя, подумала о том, кем же являются эти мальчишки, и что общего между ними и ее мужем. Откуда оборванцы почерпнули ужимки настоящих джентльменов?.. И откуда это «к вашим услугам»?…
Глава 21
Она рухнула в постель только к шести утра.
Констебль Пэлм, оказался на редкость твердолобым и недоверчивым полицейским. С холодными карими глазками и почти сливающимся с его светлой кожей редкими волосами, он переспрашивал и переспрашивал ее об одном и том же, заставляя нервничать от того, что они напрасно теряют время. Сверив ее показания, с показанием мальчишек он все же распорядился отослать отряд для ареста Уайта и Мегган Телман. Но и прошедшие в ожидании часы, Гейл провела не впустую. Снарядив со специально выделенным констеблем Пэлмом, молодым полицейским надежных людей из прислуги, Гейл отправила их в Уотфорд, с соответствующими распорядительными письмами. Она еще не теряла надежды найти тело Джослина… К тому же, не разрешенными оставались и дела, связанные с фабрикой. Но лишь получив записку о том, что задержание было успешным и преступники препровождены для допроса на Боу-стрит, Гейл поняла, насколько была взвинчена, то и дело нервно, до боли закусывая губы и стискивая руки до синяков. Это лихорадочное состояние на фоне истощения не прошло даром, и она буквально свалилась в обморок, едва достигнув кровати.
Она спала целые сутки, отчего экономка Джослина — сухощавая женщина средних лет, пришла в беспокойство и выразила желание вызвать доктора. Но доктор не потребовался.
Гей проснулась сама. Как ни странно, она не чувствовала себя отдохнувшей. Все тело болело, словно ее сильно избили, а режущий свет заходящего солнца, когда она отдернула гардины и вовсе вызвал головную боль.
Комната, в которую ее определила экономка, Гейл так и не запомнила ее имени, несомненно была хозяйской, одна из дверей вела в покои ее мужа. Но она не стала туда заходить, бросив лишь беглый взгляд на темно-лиловый полог кровати… может быть чуть позже, когда ей не будет так больно осознавать, что сюда ее муж уже никогда не вернется.
Босая, она направилась к противоположной двери, предполагая, что там должна быть гардеробная и не ошиблась. Открыв дверь, она действительно убедилась, что та полна ворохом одежды, картонными коробками из-под шляп, перчаток и стройными рядами многочисленной обуви. В сердце что-то нестерпимо защемило…
Все было именно так, как и говорил Джослин. Она даже вспомнила его холодный издевательский тон, каким он, сообщал ей об этом:
И он действительно хранил их здесь, в своем прекрасном особняке, в комнате, предназначенной для его жены, но которая, здесь никогда не жила… И зачем, она вспомнила это?
Сжав в руке юбку платья, Гейл опустилась на колени и разрыдалась.
Этим же вечером она стояла в комнате свиданий, рассеянно перекладывая из рук в руки ридикюль, ожидая, когда полицейские приведут к ней Мегган.
На нее снизошло удивительно спокойствие. Она не испытывала ничего, ни радость от осознания того, что виновные наказаны, ни горечь от предательства. Лишь спокойное безразличие.
Лязгнул засов, и она обернулась, успев заметить, как один из полицейских грубо толкнул застывшую на пороге Мег, но Гейл на это никак не отреагировала. Их оставили наедине, предупредив, что у них не более пятнадцати минут, но дверь так и не закрыли, так что их дверного проема Гейл могла видеть конвой, состоявших из двух полицейских.
Мег прислонилась к стене и, скрестив на груди руки, безразлично уставилась на маленькое зарешеченное оконце под потолком.
— Зачем ты пришла? — наконец не выдержав молчания, глухо спросила она.
Гейл пожала плечами. Она и сама неоднократно задавалась этим вопросом.
— Сама не знаю. Может посмотреть на твое лживое лицо…
— Ну что ж, посмотрела, а теперь убирайся! — взвизгнула Мег, неожиданно теряя напускное спокойствие. Ее бледное лицо пошло красными пятнами. — Уходи, слышишь! Видеть тебя не могу!
— Ну, еще бы, ты бы предпочла оплакивать меня, стоя у гроба, а не смотреть правде в глаза, не так ли?
— Дрянь!
Гейл стиснула в руках ридикюль, но заставила свои губы сложится в ироничную ухмылку:
— За что ты так ненавидишь меня, Мэг? Что я тебе такого сделала?
— А тебе не понятно? Ну конечно, ты вечно не видишь дальше своего аристократичного носа! Куда уж тебе снизойти до нужд таких безродных, как я!
— По-моему, ты меня с кем-то перепутала. Я сроду не принадлежала к аристократическому классу, и уж
