– Может, вы от Хакима письмо получили? – спросила она, чуть улыбнувшись.
«Первый раз улыбнулась! Как царевна-несмеяна из сказки. Аульные девушки не только спрашивать, но даже по имени не назовут своего жениха», – отметил про себя Нурым и тихо рассмеялся.
– Чему вы смеетесь? – строго спросила Мукарама.
Нурым смутился.
– Мой смех, сестра, легкомысленный. Я что-то совсем другое некстати вспомнил. А пришел к вам проститься… Увидеть вас на прощание…
– Вы что, уезжаете?
– Не только я один, все дружинники.
– На войну?
– Нас хотели отправить на войну, мы восстали. Вы, наверное, слышали.
– Слышала. Дядя Уали говорит, что казахские джигиты никогда не воевали, поэтому отказываются и удирают по домам.
– Мы не хотим воевать – это верно. Но за свою свободу мы готовы отдать жизнь.
– Как это так? – не поняла девушка.
– Так, что мы будем биться за свободу. И смело пойдем в бой.
– Дайте вашу руку! – воскликнула Мукарама.
Нурым сконфузился. «Дать руку? Невеста моего брата протягивает свою руку? Как же так?.. Значит, одобряет?..»
– Ну, чего вы смутились?
– Нет, просто… так, – Нурым вскочил и схватил руку девушки.
Тонкими, нежными пальчиками Мукарама стиснула мозолистую руку Нурыма. Потом заблестевшими глазами уставилась на растерянного джигита и, волнуясь, сказала:
– Настоящие джигиты!.. Хаким говорил мне: своими руками надо добиваться свободы, никто нам так просто ее не даст. Вот теперь я поняла, кто вы и ваши товарищи…
Румянец заиграл на ее щеках, длинные ресницы от волнения затрепетали, карие глаза, в которых появлялись прежде то страх, то надежда, сейчас тепло лучились.
Девушка выпустила его руку, стала хлопать в ладоши.
– Значит, одобряете… – пробормотал Нурым. – Спасибо!
– Да разве можно не одобрять смелость и мужество?! Знаете, я, может быть, больше других радуюсь. Я истосковалась по своим близким, а там, в моем родном городе, фронт… Очень, очень соскучилась я по своему краю… Сегодня весь день думала об Уральске.
«А что, если ее пригласить… с нами? – промелькнуло в голове Нурыма. – Нет, это кощунство – приглашать нежную девушку в поход с грубыми, неотесанными дружинниками. Вместе с нами не то что девушка – не всякий мужчина-доктор пойдет».
– Твердо решили – в поход, – опять сказал Нурым. – Если повезет – к нам примкнут другие казахские джигиты. А там видно будет. Я зашел к вам… попрощаться.
– В какой город вы пойдете? Не в Уральск ли?
– Нет, не в Теке. В Теке, вы сами говорили, фронт. Мы пойдем в сторону Актюбинска. Руководители наши считают, что надо двигаться в город Темир. Это тайна, но от вас я не скрываю. В тех краях сейчас мой брат. В отряде Айтиева. Айтиев – это очень большой, ценный человек, он собирает казахов воевать за свободу.
– Тогда и я вместе с вами поеду! Ведь сестра милосердия всегда пригодится солдатам! – точно ребенок радуясь чему-то, сказала Мукарама.
– Вы… серьезно? – изумился Нурым, не зная, верить девушке или нет. – Вам трудно будет… Среди солдат… в дальней дороге…
– А я давно мечтала идти за воинами, помогать им, перевязывать им раны, лечить. Почему вы говорите о трудностях? Я же сестра. Хирургическая сестра. Мое место в армии. А к тому же я вместе с вами могу скорее добраться до своих родных и знакомых. Не могу же я вечно сидеть в этой унылой Джамбейте!
Девушка говорила искренне.
– Но вас не отпустит доктор Шугулов. Вы же в его подчинении. А он сторонник Жаханши.
– Доктор Шугулов сейчас в Уральске. Заболел сам и поехал показаться городским врачам. Уже пятый день, как уехал. А вчера прислал телеграмму – положили в больницу. Я с ним и советоваться не стану. Теперь я сама себе хозяйка.
– Ну, тогда прекрасно. Я передам Жоламанову, что вы хотите ехать с нами.
– Передайте. А я сейчас же начну готовиться, уложу необходимые лекарства, бинты, вату. Будет у нас кухня?
– С нами едет женщина-повар. Вместе со всякой посудой, чашками, ложками. Несколько подвод.
– Прекрасно! Я буду в обозе с кухней. Моих вещей хватит как раз на одну подводу. Всякие препараты, перевязочные материалы, лекарства… целый воз.
– Хорошо. Значит, вместе будем. Тогда – не прощаемся.
