вас арестовать.
– Отлично, – вызывающе ответил я, – тогда я сразу же звоню в Новозеландскую Верховную комиссию и сообщаю им, что меня хотят арестовать за отказ сдать свой паспорт. – Я взял свой сотовый телефон, который мне только что вернул Рэтклифф, и стал набирать номер.
– Ладно, давайте пойдем на компромисс, – предложил Рэтклифф. – Вы отдадите ваш паспорт не нам, а в Новозеландскую Верховную комиссию на время, пока не кончился ваш испытательный срок.
Это было справедливо. Мы договорились, что завтра же утром первым делом я пошлю паспорт в Верховную комиссию. Рэтклифф, выполнив свой долг, встал и вышел, оставив нас с Петерсом вдвоем, и тот проводил меня до выхода.
– Ричард, – осторожно сказал он мне, когда мы были уже в вестибюле, – я только хочу, чтобы вы знали, что я считаю, вы поступаете правильно. Они ужасно с вами обошлись и заслуживают того же. Но если вы хотите продолжать ваше дело, делайте это за границей. Здесь будет слишком трудно.
К сожалению, с Петерсом я больше никогда не виделся.
Как только на следующее утро я вышел из своей квартиры вместе с матерью, сразу понял, что за нами следят. На расстоянии нескольких метров, на пересечении Ричборн-терес и Палфрей-плейс была припаркована зеленая 'воксхолл-астра', так чтобы пассажирам были видны мои окна. В ней сидели двое мужчин. Это было самое удобное место для наблюдения, откуда они могли видеть одновременно и парадную дверь, и черный ход. Я не заметил слежки, пока мы ехали несколько сот метров к станции метро 'Овал', но, когда моя мать была уже на пути домой и я остался один, я все же прибегнул к некоторым основным приемам для обнаружения слежки, чтобы быть до конца уверенным. Спустившись по Кеннингтон-роуд к Кеннингтонскому полицейскому участку, я заметил молодую полную женщину, которая могла быть участницей слежки. Наверняка имелись и другие, но, чтобы обнаружить их, следовало использовать более сложные уловки. В МИ-6 были озабочены тем, чтобы я остался в Британии, поэтому следили за тем, чтобы мой новозеландский паспорт был отправлен в Верховную комиссию. Чтобы заставить их побегать, я решил продержать у себя паспорт как можно дольше и посмотреть, что будет.
Полицейский участок находился за пустующим и заколоченным зданием Сенчури-хаус. Было субботнее утро, и в участке сидело с полдюжины людей, пришедших, чтобы узнать о своих родственниках, попавших в камеру прошлой ночью, или предъявить водительские права после традиционно осуществляемых по пятницам проверок на содержание алкоголя в крови. Сев на скамью напротив конторки дежурного сержанта, я развернул местную газету и приготовился к долгому, утомительному ожиданию. Я был поглощен чтением статьи о банде, которую на днях поместили в Бел марш за попытку ограбления фургона, когда услышал резкий стук в окно комнаты для допросов. Пожилой дежурный сержант посмотрел на меня сквозь бифокальные очки.
– Мистер Томлинсон, идите сюда, инспектор Рэтклифф ждет вас.
– Откуда вы знаете мое имя? – дерзко отозвался я. Сержант выглядел сконфуженным. Ему не следовало показывать, что он знает мое имя, поскольку это означало, что они следили за мной по дороге к участку.
– Неважно, просто входите, – нетерпеливо проговорил он, указывая на одну из комнат для допросов.
– Вот, пожалуйста, как вы просили, – саркастически произнес я, кладя на стол свой британский паспорт.
– А новозеландский паспорт вы послали в Верховную комиссию? – спросил Рэтклифф.
– Разумеется, послал, – нахально соврал я.
– Когда и откуда? – подозрительно поинтересовался Рэтклифф.
– Я бросил его в почтовый ящик возле станции метро 'Овал' как раз после того, как попрощался с матерью, – ответил я, сдерживая усмешку. Рэтклифф знал, что я вру, потому что слежка не доложила о том, что я что-либо бросал в почтовый ящик. Но он не мог признать, что установил за мной наблюдение, поэтому вынужден был принять мое фальшивое заверение.
Поскольку новозеландский паспорт все еще лежал у меня в кармане, у МИ-6 не было иного выхода, кроме как продолжать за мной слежку. Имея в распоряжении свободный день, я решил дать группе наблюдения возможность отработать свои деньги. Во время IONЕС мы разработали два маршрута ухода от команд МИ-5 и SB в Лондоне. Первый – от станции 'Ватерлоо' через Темзу до центра Барбикан – путь для начинающих с огромным количеством разнообразных ловушек для слежки. Поскольку у меня не было правдоподобной причины, для того чтобы идти в Сити, я не мог выбрать этот путь, потому что тогда стало бы очевидно, что я знаю о наблюдении. А это могло заставить следящих отступить. Второй маршрут, более сложный и запутанный, проходит по Оксфорд-стрит. Большое количество народа делает его более сложным как для преследователя, так и для преследуемого, но по ходу его есть несколько действительно хороших ловушек. Кроме того, у меня был благовидный предлог для визита туда: мне позарез нужно было купить новую одежду.
Весь день я ходил туда-сюда по известной своими магазинами улице и делал вид, что меня интересует одежда, а также опробовал 'западни и капканы'. В Дебенхэмском универмаге, стоя на движущемся эскалаторе, я засек одного из наблюдавших на нижнем этаже магазина. В метро я использовал кратчайший путь, и это помогло обнаружить еще одного преследователя. Опасаясь потерять меня из виду, он выпрыгнул из бокового входа, как кролик из норы. Бесцельные шатания по книжному магазину 'Фолз' вынудили еще двоих выдать себя таким же образом. К концу дня я убедился в повторяющихся появлениях рядом со мной троих и определил возможного четвертого филера.
В воскресенье утром небо было чистым и голубым, дул свежий ветерок. Отличный день для того, чтобы дать выплеснуться энергии и задать моей слежке хорошую работу. Большинство групп наблюдения, натренированных следить только за человеком, который идет пешком или едет на машине, теряется, если преследуемый выбирает нетрадиционные средства передвижения. Ролики подходили идеально: слишком быстрые, чтобы вести слежку пешком, и в то же время слишком медленные, чтобы использовать медленно движущуюся машину. Около одиннадцати я затянул ремешки на моих К-2, взял плейер и вынесся с черного хода моей квартиры. Я быстро проехал через Палфрей-плейс, по Фентиман роуд по направлению к Воксхолл-кросс. Было чудесное, бодрящее утро, и я чувствовал себя восхитительно, снова оказавшись на роликах. Проезжая через Воксхолл-кросс, я поприветствовал камеры слежения эффектной комбинацией из одного пальца. По пути обратно я ехал по ровному тротуару Воксхолл-бридж и смог убедиться в том, что очевидной слежки за мной нет. Через 20 минут я был уже в Гайд-парке и чувствовал воодушевление, будучи уверенным в том, что ускользнул.
– Эй ты! – услышал я знакомый голос. – Где ты был?
Я огляделся и увидел Уинстона и Шегги, направлявшихся ко мне через асфальтированную дорожку напротив Кенсингтонгского дворца, маневрируя между детскими колясками и любителями оздоровительного бега.
– Где, черт возьми, ты был последние несколько месяцев, приятель? – оскалился Шегги, вынимая из ушей мощные стереонаушники, чтобы услышать мой ответ.
– Я только что вышел из Белмарша, – ответил я, натянуто улыбаясь. Шегги и Уинстон отсидели срок в Брикстоне за преступление, связанное с педерастией, поэтому они не могли не знать, что означает Белмарш. Уинстон недоверчиво посмотрел на меня.
– Да пошел ты, приятель, образованных белых парней вроде тебя не сажают!
Я объяснил, как я попал в Белмарш, но было видно, они мне не верят.
– Да иди в задницу, – издевательски рассмеялся Уинстон. – Ни за одну книжку тебя не упрятали бы в тюрьму в этой стране. – Уинстон, посмеиваясь, снял ролики.
– Ладно, парень, – все еще подозрительно сказал Шегги, но было видно, что он уже готов мне поверить, – если ты действительно сидел за решеткой, то скажи мне, как называют парней вроде Уинстона?
– Фрэгглами, – ответил я. Шегги засмеялся.
– Эй, Уинстон, иди сюда, Фрэггл. Этот парень в самом деле был в тюрьме!
Уинстон снова надел ролики.
– Если ты действительно был в Белмарше, это заслуживает уважения.
Я протянул руку, и Уинстон с энтузиазмом хлопнул по ладони, восхищенный тем, что образованный
