Ложь легко слетала с моих уст. Двое парней у бильярда закончили партию и подошли к стойке, чтобы познакомиться с иностранцем.
– Ну и как жизнь в Швеции? – поинтересовался один. – Хорошо получаешь?
Я назвал цифру наобум, но она произвела на парня впечатление.
– Вам приходится служить в армии? – спросил его приятель.
– Да, два года, – ответил я, зная это от своих друзей-шведов, живших в Лондоне.
– А вам? – в свою очередь осведомился я.
– Тоже на два года призывают, – недовольно протянул парень помоложе. – Еще полгода осталось мучиться. Столько времени потрачено впустую. Сейчас НАТО проводит здесь какие-то тупые учения.
– Да, я видел несколько колонн и вертолеты, – вставил я небрежным тоном.
В разговор включился второй парень.
– Мы всю прошлую ночь таскались туда-сюда вдоль Альберт-канала, там, возле Стрелена, стреляли холостыми в придурков-немцев, пытавшихся переплыть на другой берег. Сегодня мы, естественно, тоже должны патрулировать, да только наш лейтенант свалился вчера и сломал ребро. Бедолага уверен, что мы и без него будем нести службу. – Парни язвительно расхохотались.
Спустя двадцать минут я покинул бар, унося с собой пакет с гамбургерами для моих приятелей-шведов, пять литров воды для автомобильного радиатора и ценную информацию. Я сообщил Иану то, что узнал в баре, и мы в ту ночь спокойно переплыли канал возле Стрелена. Кроме нас, только еще два отряда сумели достичь финишной точки, не попав в плен. На подведении итогов в конце учений, когда давалась оценка действий каждой из групп-участников, наша вошла в десятку лучших. Мы уступили только четырем отрядам датских джегеров, одному португальскому и нескольким отрядам американских рейнджеров. Это был неплохой результат, если учесть, что мы всего лишь резервисты, а все остальные – представители элитных частей своих профессиональных армий.
Спустя две недели, находясь в родительском доме, я опять написал господину Халлидею, выражая свою готовность вступить в ряды МИ-6. Занятия в территориальной армии мне нравились, но нужно было где-то работать, а начинать службу в регулярной армии в двадцать семь лет было уже поздно. Поступив в МИ-6, я стал бы государственным служащим, что само по себе очень почетно. К тому же эта работа обеспечивала возможность служебного роста, стабильность, разнообразие, хороший заработок, различные льготы и, вероятно, приключения. Я с огромным удовлетворением вспоминал эпизод с солдатами бельгийской армии, у которых выудил важные сведения. Если в МИ-6 мне придется заниматься чем-то подобным, значит, я буду на своем месте. Халлидей отозвался быстро, приглашая меня на собеседование по тому же адресу.
'Интересно, вспомнит ли меня Халлидей?' – думал я, звоня в дверь дома на Карлтон-Гарденз во второй раз. Как и тогда, в его кабинет на втором этаже меня проводила Кэтлин. Халлидей заметно изменился со времени нашей последней встречи – подрос на шесть дюймов, сбрил бороду и приобрел более приличный костюм.
– Прошу садиться. – Он подвел меня к тому же низкому креслу, которое я занимал на прошлом собеседовании. – Надеюсь, вы уже догадались, что я не тот самый Халлидей, с которым вы встречались прежде, – сказал он. – Халлидей – псевдоним, который мы используем в процессе вербовки.
– Да, я, разумеется, знаю об этом, – сболтнул я.
Халлидей наградил меня проницательной улыбкой, естественно, сразу раскусив мою жалкую ложь. Процедура данного собеседования во многом повторяла первую: я опять поставил подпись на документе с выдержкой из Закона об охране государственной тайны и ознакомился с содержанием той же зеленой папки. Правда, новый Халлидей задавал более пытливые вопросы.
– Сотрудникам МИ-6, – говорил он, – зачастую приходится пускать в ход все свое обаяние, сообразительность и хитрость, чтобы убедить человека поступить вопреки собственному желанию или выпытать сведения, которые он не должен разглашать. Вы можете привести подобные примеры из своей жизни?
Я подумал несколько секунд и затем рассказал ему, как лестью вынудил капитана нигерской армии пропустить меня быстро через границу и разговорил бельгийских солдат, снабдивших меня полезной информацией. Кажется, обе истории понравились вербовщику МИ-6.
Через несколько недель Халлидей прислал мне письмо с приглашением на очередной раунд экзаменов и собеседований в Уайтхолле. МИ-6 – отдел Министерства по делам государственной службы, поэтому будущие сотрудники Разведывательной службы сначала должны выдержать те же экзамены, что и неиссякаемый поток кандидатов в другие государственные ведомства, будь то МИД, Казначейство или Министерство торговли и промышленности. Однако поступающие на службу в МИ-6 проходили испытания отдельно от остальных, поскольку уже на этой ранней стадии отбора их личности были засекречены.
Перед первым экзаменом в комнате ожидания вместе со мной сидели еще пять кандидатов. Один – сын сотрудника МИ-6, второй работал в Специальном управлении Столичной полиции, третий – в разведуправлении Министерства обороны, еще один – в коммерческом банке и последний являлся сотрудником консультационной фирмы по политическим вопросам в Оксфорде. Нам были предложены тесты с набором ответов, наподобие тех, что печатались в популярной книге 1960-х годов для желающих 'узнать коэффициент своего умственного развития'. Например, нужно было исключить лишнюю фигуру из набора причудливых образцов или угадать правильный ход в домино. Затем был дан простой тест на знание арифметики и еще один, тоже несложный, но требовавший гораздо больше времени, на проверку навыков письма. После обеда мы в индивидуальном порядке обсудили пару вопросов современной политической обстановки с одним из сотрудников МИ-6, проводившим экзамены, а потом собрались на групповой семинар. Нас попросили представить свои рекомендации некой британской компании, занимающейся разработкой высоких технологий, в которой двое инженеров, работающих по обмену, были уличены в шпионаже. Громче всех кричал полицейский, упрямо настаивавший на том, что китайских шпионов следует немедленно арестовать. Консультант по политическим вопросам пытался вразумить его, объясняя, что жесткие меры могут привести к разрыву англо-китайских отношений, но полицейский, не стесняясь в выражениях, заявил, что тот порет чушь. Дискуссия вылилась в злобную перепалку, которую не предотвратило даже дипломатичное вмешательство сотрудника коммерческого банка.
Не имея представления о критериях отбора, я не мог оценить свои результаты, поэтому после экзаменов я и еще несколько участников данного испытания отправились вместе в пивную 'Адмирал Нельсон', находившуюся на противоположной стороне улицы, чтобы обсудить события дня. Обходительный консультант по политическим вопросам (он носил очки) сказал мне, что не станет дальше бороться за место в МИ-6, независимо от того, выдержал он сегодняшний тур или нет, если туда принимают таких агрессивных типов, как полицейский.
Последний этап отборочного процесса – долгое собеседование, проводимое комиссией сотрудников МИ- 6, – состоялся через несколько дней в доме на Карлтон-Гарденз. Собеседование началось с опозданием из- за того, что у одного из трех членов комиссии лопнуло колесо на мотоцикле. Наконец они все сели в ряд за столом, 'Халлидей' расположился сзади. Меня подробно расспрашивали о современном положении дел в стране и за рубежом, о причинах, побудивших меня искать работу в МИ-6, и о моих честолюбивых планах на перспективу, выясняли, действительно ли я желаю посвятить свою жизнь службе в разведке. Если я не знал ответа на какой-то вопрос, то честно это признавал.
Карлтон-Гарденз я покинул спустя час, уверенный, что не выдержал испытания, но несколькими неделями позже на мое имя пришло письмо с уведомлением об обратном. Я был в восторге. Меня брали на работу в МИ-6 при условии, что я успешно пройду проверку на благонадежность, – последний барьер.
Многим государственным служащим требуется форма допуска 'проверку на благонадежность прошел'. Это означает, что в ходе поверхностного расследования установлено: данное лицо к уголовной ответственности не привлекалось, не исповедует крайних политических взглядов, свободно от алкогольной зависимости и пристрастия к наркотикам, не имеет финансовых проблем. Кандидаты в МИ-6 подвергаются более серьезной проверке и в случае успешного ее прохождения, получают форму допуска EPV – 'специальную проверку на лояльность прошел'. Это весьма трудоемкий процесс, в котором задействованы около десятка проверяющих. Сначала сведения обо мне запросили в базе данных МИ-6, в результате чего стало известно про мою краткую встречу с Фрименом в Буэнос-Айресе, которую он зафиксировал в своем отчете. В базах данных МИ-5 и Специального управлен3ия Департамента уголовного розыска никакой
