сыпануло дождем осколков на мою спину, бедра и ягодицы. Постель была порезана на куски, на продырявленных подушках пух вздымался как снег.
Я ждал с закрытыми глазами, пока не утих лязг падающего стекла. Холодный мартовский ветер влетел через окна и трепал страницы журнала, который я оставил лежать на телевизоре. Я посмотрел на Джилли. Она снова была собой, не Джейн или кто-то еще, хотя ее лицо было бледно от страха, и сбоку на лбу появилась небольшая ранка.
— Вылезай из-под меня, — прошептал я. — Внимательно, вся постель в стекле. У меня куча осколков на спине. Наверняка нет ничего серьезного, но я не могу пошевелиться, пока их не вынешь.
Под влиянием шока и ужаса глаза Джилли наполнились слезами.
— Что случилось? — спросила она, дрожа. — Я не понимаю, что случилось.
— Наверно, я переусердствовал с оргазмом, — ответил я, стараясь говорить безалаберным тоном.
— Ты весь трясешься, — шепнула она. — Не шевелись.
Она смогла выскользнуть из-под меня. Потом она сказала:
— Лежи спокойно. У тебя на спине штук двадцать осколков. Но наверно они врезались слишком глубоко.
Она нашла свои туфли и пошла в ванную за ватой и полотенцем. Потом села рядом со мной на постели и начала вытягивать из моей спины осколки стекла. Крови было немного, но ранки побаливали, и я облегченно вздохнул, когда она вытянула последний осколок, торчавший на внутренней стороне моей левой ляжки.
В дверь раздался стук. Кто-то закричал:
— Извините! Вы здесь? Говорит помощник управляющего.
— А в чем дело? — крикнул я.
— Кто-то нас уведомил, что в вашем номере был слышен какой-то шум и лязг разбиваемого стекла. Все ли у вас в порядке?
— Минутку, — ответил я. Джилли нашла мои брюки. Я вытряхнул из них стекло, натянул их и на цыпочках подошел к двери. Я приоткрыл ее, не снимая цепочки, и выглянул. Помощником управляющего был высокий мужчина в смокинге, с очень блестящими черными волосами и в очень блестящих лакированных черных туфлях.
— Я купил сегодня моей кузине комплект бокалов, — объяснил я. — Сувенир из Салема. К несчастью, у меня ноги запутались в халате, когда я их нес. И к тому же еще я налетел на стол.
Заместитель управляющего посмотрел на меня проницательным взглядом.
— Надеюсь, что вы не искалечились?
— Искалечился? Нет. Нет, нет. Я не искалечился.
Он помолчал, потом заявил:
— Вы позволите мне заглянуть в номер?
— В номер?
— Если вы согласны.
Я глубоко вздохнул. Не было смысла блефовать дальше. Если заместитель управляющего хотел заглянуть в номер, то я не мог его удержать.
— Честно говоря, — сказал я, — у нас были хлопоты с окнами. Но я заплачу за них. Если вы согласитесь.
16
Мы поехали в жилище Джилли на Уитч Хилл Роуд, с видом на парк Галлеус Хилл. Квартирка была маленькой, но в ней царил педантичный порядок. На выкрашенных в белое стенах висели оправленные проекты платьев, в красивых белых португальских горшочках росли кусты юкки. Мои ранки еле пекли, но все они были чисты, и только одна из них, на плече, еще не закрылась, и из нее продолжала течь кровь.
— Выпьешь вина? — спросила Джилли.
Я неестественно сел на покрытый бежевым покрывалом диван.
— Предпочел бы двойную шотландского, если можно.
— Мне неприятно, — заявила она, возвращаясь из кухни с большой, покрытой изморозью, бутылкой Пино Шардонне. — Все мои знакомые пьют вино.
— Только не говори мне, что они еще и вегетарианцы.
— Некоторые, — улыбнулась она.
Она поставила на столик два бокала на высоких ножках и села рядом со мной. Я взял бутылку и налил нам обоим до краев. Раз уж я приговорен к вину, подумал я, то по крайней мере не должен ограничиваться в емкости.
— Как ты думаешь, сколько тебе надо будет заплатить в «Под Боярышником»? — неожиданно спросила Джилли.
— Наверно, несколько тысяч. Эти большие окна, наверно, стоят кучу денег.
— Я все еще не понимаю, что случилось.
Я поднял свой бокал в молчаливом тосте и одним глотком наполовину опорожнил его.
— Ревнивая жена, — объяснил я.
Джилли растерянно посмотрела на меня.
— Ты же говорил, что твоя жена…
— Мертва, — решительно закончил я. — Потом я повторил еще тише: — Мертва.
— Значит, ты хочешь сказать, что то, что сегодня случилось… это была она? Твоя жена? Она это сделала?
— Не знаю. Такая возможность есть. Может, это был просто исключительно сильный порыв ветра. Помнишь ту бурю в Бостоне, когда ветер выбивал окна? Может, то же самое случилось и в «Под боярышником».
Джилли смотрела на меня с миной, выражающей полное непонимание.
— Но если твоя жена мертва, то почему ты думаешь, что это была она? Ты хочешь меня убедить в том, что и она тоже дух? Твоя погибшая жена — дух?
— Да, я видел ее, — признался я.
— Ты видел ее, — повторила Джилли. — Боже, я не могу в это поверить!
— И не нужно. Но это правда. Я ее видел уже два или три раза, а сегодня, когда мы любили друг друга, я снова ее увидел. Я посмотрел на тебя и увидел ее лицо.
— Знаешь, с этим очень трудно согласиться.
— Мне тоже это нелегко.
— Знаешь, что мне еще никогда не приходилось сношаться с мужчиной сразу после того, как мы познакомились, как с тобой?
— Перестань оправдываться, — прервал я ее. — Я тоже сразу захотел тебя. Разве разница только в том, что ты женщина?
— Вообще не в этом дело, — ответила Джилли слегка защищающимся тоном.
— В таком случае совершенно не нужно переживать.
— Но теперь ты ставишь меня в крайне неловкое положение.
— Неловкое? — удивился я, опять потянувшись за бокалом.
— Да, да, неловкое, ведь я впервые в жизни соблазнила мужчину… я впервые это сделала, и оказалось, что этот мужчина сдвинут по фазе на почве своей умершей жены. А в его номере в мотеле вылетают окна.
Я встал и подошел к застекленным дверям, ведущим на узкий балкон. За стеклом кустики герани трепетали на пронзительном ночном ветру. Вдали я видел смазанное освещение Уиткрафт Хейс. Было уже после двух часов ночи. Я был слишком потрясен и вымотан, чтобы ссориться или выслушивать обвинения. Мое отражение в стекле подняло бокал и отпило вино.
— Хотел бы признать, что ты права в отношении сдвига на почве моей умершей жены, — тихо сказал я. — Хотел бы я признать, что ты права, что я подвержен истерии, что я ничего не видел и ничего не слышал, что у меня чересчур буйное воображение. Но она истинна, Джилли. Она навещает меня. Навещает не только дом, где мы жили, но и меня лично. Это следующая причина, по которой я завтра буду погружаться в воду, хотя на это у меня совершенно нет желания. Я хочу, чтобы к моей жене вернулся покой.
