— Чувствую себя ужасающе отупевшим, — заявил Уолтер, с трудом садясь в кресло.
— Ты еще какое-то время будешь отупевшим, — предупредил я его. Я налил две большие порции виски из тяжелого хрустального графина и вручил одну из них ему. — Это твой ум защищает тебя от последствий потрясения.
Уолтер повертел головой.
— Знаешь, все еще не могу в это поверить. Постоянно думаю о прошедшей ночи, когда появилась Джейн, и мне кажется, что это был какой-то ужас, который я видел по телевизору. Что этого на самом деле даже не могло быть.
— Все дело в том, что ты считаешь реальностью, — ответил я, садясь напротив него и придвигая кресло немного ближе.
Уолтер посмотрел на меня.
— Разве она всегда там будет? Я говорю о Джейн. Разве она всегда будет духом? Разве ей никогда не суждено вечного покоя?
— Уолтер, — сказал я. — Это как раз один из тех вопросов, о которых я хотел бы с тобой поговорить. Но не сейчас. Подождем до завтра.
— Нет, — начал противоречить Уолтер. — Поговорим еще сейчас. Хочу все это продумать. Хочу об этом думать и думать, пока не измучусь и уже не смогу об этом думать.
— Ты уверен, что это рассудительно?
— Не знаю, но именно этого и хочу. Кроме того, к чему мне теперь рассудок? У меня нет никого. Ты понимаешь это? У меня дом с десятью спальнями, но со мной теперь никто не будет жить в этом доме.
— Кончай свой бокал, — попросил я его. — Выпьем еще по одному. Должен напиться, чтобы рассказывать об этом.
Уолтер проглотил виски, вздрогнул и подал мне пустой бокал. Я налил еще порцию, после чего сел снова и начал рассказывать:
— Из того, что я знаю, есть только один способ, чтобы обеспечить покой душе Джейн. Но даже и этот способ не совсем надежен. Я вынужден был в это поверить, ведь чем больше я узнаю, тем удивительнее мне все это кажется. Наверно лишь потому все еще верю в это, что поверили еще четыре человека: трое моих знакомых из музея Пибоди и их приятельница.
Сегодня утром мы поехали в Тьюксбери и разговаривали с мистером Дугласом эвелитом. Знаешь мистера Эвелита? Ну, наверно, по крайней мере слышал. Мистер Эвелит исследует метафизические явления, происходящие в Салеме и Грейнитхед. Он согласен с нами, что вероятнейшей причиной их всех, таких, как появление духа Джейн и мистера Эдгара Саймонса, является… что-то, что лежит на дне моря, в старом корпусе, неподалеку от побережья Грейнитхед. В корпусе корабля под названием «Дэвид Дарк».
— Не понимаю, — заявил Уолтер.
— Я тоже не понимаю всего этого до конца. Но вроде бы в трюме этого корабля находится какой-то гигантский скелет, который был привезен в Салем из Мексики в 168-каком-то году. Этот скелет — это какой- то демон, которого зовут… сейчас, у меня записано… Миктантекутли, Владыка Митклампы, страны мертвых. Вроде бы именно мощь Миктантекутли вызвала все замешательство, которое привело к процессу ведьм в Салеме. И хотя демон лежит сейчас на дне моря, под толстым слоем ила, он все еще производит влияние на умерших из Грейнитхед и не позволяет им уйти на вечный покой.
Уолтер так вытаращился на меня, как будто совсем спятил. Однако я знал, что только тогда смогу убедить его и себя в действительной угрозе со стороны Миктантекутли, если буду говорить и дальше так, спокойно, логично объясняя то, что мы должны сделать.
— Нужно найти корпус «Дэвида Дарка», — продолжал я. — Потом, когда мы его найдем, мы должны вытащить его на поверхность, извлечь медный ящик, содержащий скелет, и отвезти его в Тьюксбери, где им займется старый Эвелит.
— Что же такое он может делать, чего не могут другие? — заинтересовался Уолтер.
— Он не хотел нам этого сказать. Но он усиленно отговаривал нас пытаться самим добраться до демона.
— Демон, — повторил Уолтер скептически, а потом посмотрел на меня сузившимися глазами. — Ты на самом деле веришь, что это демон?
— Демон, звучит действительно немного несовременно, — признался я. — В наши времена мы назвали бы его «парапсихическим артефактом». Но чем он ни является, и как мы его ни называем, а остается фактом, что «Дэвид Дарк» вероятнее всего является источником какой-то исключительно сильной сверхъестественной активности, и что мы должны поднять этот корпус, чтобы узнать, что это такое и как его можно сдержать или прекратить.
Уолтер ничего не ответил, только допил второй бокал виски и откинулся на спинку кресла, вымотанный, ошеломленный и полупьяный. Наверно я не должен был давать ему пить спиртное, когда он находился под действием наркотиков, но, по-моему, Уолтер теперь нуждался в забвении любой ценой. Я сказал наиболее убедительным тоном, на который только был способен:
— Даже если корпус вообще не является тем, чем мы его считаем, достать его из моря будет очень выгодным предприятием. Я имею в виду разного рода археологические трофеи, а также сувениры, авторские права, показ по телевидению и так далее. К тому же можно после реставрации выставить корпус на обозрение и получать постоянный доход с входных билетов.
— Хочешь, чтобы я это финансировал, — догадался Уолтер.
— «Дэвида Дарка» нельзя поднять без денег.
— Сколько?
— Эдвард Уордвелл… один из сотрудников Музея Пибоди… оценивает сумму в пять-шесть миллионов…
— Пять-шесть миллионов? Откуда, к дьяволу, я должен взять их?
— Не преувеличивай, Уолтер, большая часть твоих клиентов — люди дела. Если уговоришь двадцать- тридцать сброситься на паях на «Дэвида Дарка», каждый выложит лишь по сто пятьдесят тысяч. К тому же они примут участие в престижном предприятии спасения исторического памятника, ну, и вся эта сумма будет свободна от налога.
— Я не могу никого уговаривать, чтобы кто-то выбрасывал деньги на спасение трехсотлетнего корпуса, которого там может вообще не быть.
— Уолтер, ты должен это сделать. Если откажешь, то душа Джейн и души сотен других людей будут приговорены к вечным скитаниям и никогда не узнают покоя. Последние случаи безошибочно указывают на то, что мощь Миктантекутли растет. Дуглас Эвелит считает, что медный ящик, в котором демон находится уже века, начал корродировать. Говоря прямо, мы должны добраться до Миктантекутли до того, как Миктантекутли доберется до нас.
— Мне неприятно, Джон, — сказал Уолтер. — Ничего подобного не будет. Если бы кто-то из моих клиентов узнал, почему я предлагаю ему поместить сумму в сто пятьдесят тысяч в спасательную операцию, если кто-то начнет подозревать, что я делаю это из-за духов… ну, это был бы конец всей моей репутации, в этом нет сомнения. Мне неприятно.
— Уолтер, прошу этого ради добра твоей же дочери. Разве ты не понимаешь, через что она должна пройти? Разве ты не понимаешь, что она при этом чувствует?
— Не могу, — ответил Уолтер. — Потом он добавил: — Я подумаю об этом до завтра, хорошо? Сейчас я еле могу только собрать мысли.
— О'кей, — сказал я более мягким тоном… — Я проведу тебя до постели, хорошо?
— Я посижу здесь еще немного. Но ты если хочешь лечь, не жди меня. Наверняка и ты тоже измучен.
— Измучен? — повторил я. Я сам не знал, измучен ли я. — Наверно скорее перепуган.
— Ну что ж, — буркнул Уолтер. Он протянул руку и пожал мою. Впервые я почувствовал, что мы близки друг другу, как тесть и зять, хотя мы оба потеряли все, что должно было нас связывать. — Я должен и тебе в чем-то признаться, — сказал Уолтер. — Я ведь тоже перепуган.
23
Я провел понедельник в лавке, хотя успехи в делах и были небольшими. Я продал корабль в бутылке и комплект гравюр, представляющих розу ветров, выполненный в 1830 году Теодором Лоуренсом,
