всех сил, хоть кричал ей, но я не мог ни оторвать ее рук от лица, ни прекратить ее крик. Наконец, я оставил Джейн и вернулся к открытому ящику-гробу, где все еще лежал Миктантекутли, улыбаясь застывшей улыбкой черепа трупа, в которой нет ни радости, ни тепла, которая всего-навсего является гримасой смерти.
— Что ты сделал? — закричал я на него. — Почему она так кричит? Если это ты ее обидел…
— Я ничего ей не сделал, — прошептал демон. — Она думает, что сейчас погибнет, так же как и в последнюю секунду перед катастрофой. Но она в безопасности, цела, здорова, и ее задница так же привлекательна…
— Но она перепугана! — завизжал я. — Ради Бога, что-нибудь сделай, чтобы она не кричала! Как же мне с ней жить, когда она в таком состоянии?
— Ты хотел, чтобы она была точно такой, какой была до катастрофы, — напомнил мне Миктантекутли. — Такой она и была, и такой я тебе ее отдаю!
— Что ты говоришь? Что она всегда будет кричать? Что она всегда будет перепугана? Что она всегда будет думать, что сейчас погибнет?
— Всегда и везде, — улыбнулся Миктантекутли. — До дня, пока не вернется в страну мертвых.
Я посмотрел в сторону старого ресторана. Джейн все еще стояла там, крича изо всех сил и закрывая лицо руками. Она кричала так уже почти пять минут, и я понял Что Миктантекутли надул меня. Он вовсе не имел той власти, чтобы воскресить мертвых, он мог только отвести их до той минуты, когда они предстали перед лицом смерти, так как именно тогда их души возносились в страну мертвых, а это была граница владений Миктантекутли.
Я чувствовал заливающие мои глаза слезы. Но у меня осталось достаточно сил и решимости, чтобы поднять топорик пожарника, брошенный возле темно-зеленого медного ящика, прежде чем я вторично кинулся к ресторану. Я положил его рядом с Джейн, снова обнял ее и начал молить, чтобы она перестала кричать, молить, чтобы она отняла руки от лица. Но я все еще слышал холодный смех Миктантекутли и знал, что никакой надежды нет.
— Джейн, — сказал я, стараясь не слышать ее крика. Я крепко прижимал ее к себе, пытаясь спасти от несчастья, которое уже случилось и от которого я уже никак не мог ее спасти.
Джейн все еще кричала. Наконец, я отпустил ее, отворачиваясь, поднял топорик и с размахом ударил. Лезвие застряло глубоко между ее поднятыми руками.
Кровь брызнула между пальцев. Одна нога инстинктивно задрожала. Джейн зашаталась и упала. Я отбросил топорик как можно дальше от себя, а потом пошел, не оглядываясь.
Я миновал гроб Миктантекутли. На него я тоже не посмотрел. Я пошел между старыми домами ресторана в сторону шоссе, с каждой минутой ускоряя шаг.
— Ты никогда от меня не убежишь, Джон, — прошептал демон. — Обещаю тебе, Джон, что ты никогда от меня не убежишь.
Я дошел до Вест Шор Драйв и огляделся в темноте дня в ожидании какого-то автомобиля или грузовика или возвращающегося Квамуса. Тогда я заметил вдали какие-то бледные неясные фигуры, одетые в потрепанные лохмотья, как будто нищие, странствующие по городу. Я долго смотрел на них, пока не понял, кто они. Они плелись толпой, полуволоча ноги, гниющие и слепые.
Это были мертвецы из Грейнитхед, трупы с кладбища. Это были слуги Миктантекутли, ищущие свежей крови и людских сердец для своего хозяина, освобожденного мной.
Я начал бежать.
34
Я никогда до сих пор не замечал, что Вест Шор Драйв так длинна. Прежде чем я пробежал половину мили, я начал задыхаться и должен был замедлить бег. Дальше я уже шел нормальным быстрым шагом. Умершие, выползающие на дорогу со стороны Кладбища Над Водой, остались сзади. Оглядываясь, я уже не видел за собой толпу, волочащую ногу, но предпочитал не ожидать, пока они догонят меня.
Я посмотрел на часы, которые все еще шли, хотя в них налилось немало морской воды. Было только 12.30, но так же хорошо могло быть и 0.30. Ветер стонал и свистел у меня в ушах, высохшие листья и клочки газет пролетели мимо, как убегающие духи. В воздухе висел ужас апокалипсиса, как будто пришел коней света, когда открываются гробы, земля дрожит, а живые и мертвые вперемешку стоят перед судом. Это был лишь день жестокого суда Миктантекутли, владыки страны мертвых, пожирателя людских сердец, Бестелесного.
Автострада Вест Шор Драйв соединяется с улицей Лафайет, которая ведет прямо к центру Салема. Неподалеку от пересечения Вест Шор Драйв и Лафайет, однако, находится кладбище Звезды Моря. Когда, задыхаясь и ковыляя, с ломящей болью в груди и в горле, как будто прочищенным наждачной бумагой, я вошел в улицу Лафайет, я увидел, что гробы на кладбище Звезда Моря также открыты. Я увидел множество живых трупов, закутанных в пожелтевшие саваны и отрепья, мигающих тем же самым холодным электрическим светом, который раньше предвещал приход духа Джейн.
Я замедлил шаг. Мертвые плелись по всей ширине улицы, и вначале я думал, что они просто ослеплены и дезориентированы. Но потом я заметил между ними стоящий неподвижно автомобиль. Я пригнулся и, крадясь между природных деревьев, попытался подобраться поближе, не выдавая своего присутствия. От автомобиля меня отделяло уже не более двадцати пяти ярдов, когда я понял, что произошло. Трупы задержали автомобиль, блокируя проезд. Они вытащили изнутри его водителя, который теперь лежал, распятый на капоте, в разорванной рубашке, с обнаженным животом и грудью. Из разорванной грудной клетки торчали окровавленные ребра один из мертвых держал в поднятой костлявой руке красное, блестящее сердце и кровь стекала по белым костям кисти. Два или три других трупа в разных ступенях разложения питались печенью и кишками.
Меня затошнило и я вырыгал проглоченную раньше морскую воду. Один из мертвецов поднял голову над распоротым брюхом водителя. Между его зубов свисал белесый обрывок кишки. Он посмотрел на меня обнаженными глазницами глаз, а потом заскрежетал, показывая на меня рукой, и вся кошмарная толпа повернулась в мою сторону.
Я распрямился и побежал назад, не оглядываясь. Я бежал по центру шоссе с наибольшей скоростью, на какую только был способен. Я слышал собственное свистящее дыхание и стук шагов с поверхности шоссе. А сзади, слишком близко, я слышал звуки погони, шепот и вопли преследующих меня мертвецов.
Я почти добежал до пересечения с Вест Мор Драйв, когда появились первые мертвые с Кладбища Над Водой, а потом следующие, более многочисленные. Они встали поперек шоссе, отрезая мне путь бегства. Я повернулся и увидел, что толпа умерших, преследующих меня по улице Лафайет, наступает мне на пятки. Преследователи уже триумфально протянули руки, чтоб схватить меня.
Я отчаянно попытался отпрыгнуть в сторону, но какой-то из трупов достал меня и схватил за рукав. Я молниеносно трахнул его в лицо, но к моему ужасу мой кулак прошел сквозь сгнившее тело навылет, пробил хрупкие кости черепа и глубоко застрял в холодной, скользкой желеобразной мозговой массе. Очередной труп, на этот раз женский, схватил меня сзади, прыгнул на затылок и перепончатыми пальцами рвал лицо и шею. Еще один, с ногами, съеденными гнилью до колен, схватил меня за щиколотки. Все больше их атаковало меня со всех сторон, дергало и царапало, пока впервые в жизни я не завопил во всю глотку.
Умершие придавили меня к земле тяжестью своих разлагающихся тел. Они скрипели, свистели и булькали, сопели, втягивая со свистом воздух в гниющие обрывки легких, в ноздри, проеденные червями. Я чувствовал, как их руки срывают с меня одежду, царапают мою грудь, слепо послушные приказам Миктантекутли, который требовал человеческих сердец. Он требовал свежих сердец, вырванных из живого тела, чтобы насытиться ими, набрать сил и снова властвовать над миром.
Неожиданно раздался громкий рев, а трупы, пища, визжа и спотыкаясь, обратились в бегство. Я стоял на коленях на проезжей части, прикрывая голову руками, свернувшись в как можно более плотный клубок, но рискнул бросить взгляд украдкой из-под левой руки и увидел едущее на четырех колесах спасение. Это был Квамус на нашем грузовике-рефрижераторе. Он въехал между трупов, трубя клаксоном, со всеми включенными фарами. Я видел женщину, попавшую под переднее колесо, и как десятитонная тяжесть пригвоздила ее к асфальту, я видел, как ее тело свернулось и задергалось, а потом поток черной жидкости хлынул по асфальту. Я видел, как еще один труп горячечно старался вскочить в кабину и рухнул вниз, когда руки отвалились от его тела. Квамус неудержимо пробивался сквозь визжащую массу воскрешенных мертвецов, раздавливая их и дробя без пощады. Когда-то эти мертвецы были людьми, но теперь они были
