Грэхэм Мастертон
Сфинкс
Глава 1
Он навсегда запомнил, как впервые увидел ее. Потом в шутку он называл это «любовь с первого укуса». Это произошло на коктейле у Ширра. Вечеринка была устроена по поводу необъяснимой помолвки Генри Несса, нового госсекретаря, с грубой и претенциозной девицей Колдвелл. Как обычно, у Ширра там было обилие спиртного и почти так же много еды. Гин Кейлер беседовал с турецким дипломатом (у которого была ужасная перхоть), одновременно закусывая, потому что здорово проголодался, как вдруг блестящие платья и черные смокинга расступились, подобно Красному морю, и вошла прекрасная незнакомка. Это была Лори Сэмпл.
Гин еще не пресытился красивыми женщинами. Он недостаточно долго работал в Государственном департаменте, чтобы испытывать тошноту от всех этих ласкающихся, мурлыкающих изящных юных леди, — непременной принадлежности светской жизни Вашингтона, — неутомимо жаждущих любого мужчину, о котором хотя бы раз упоминал Уильям Ф. Баркли. У Уолтера Фарлоу, непосредственного начальника Гина, было чутье на такого типа дамочек, и он называл их «Распростертый отдел». Но когда Гин, жуя слойку, взглянул на Лори, он не подумал о том, была она из их числа или нет.
— Эй, Гин, — окликнул его сенатор Хозбаум. — Что за сборище ослов?
Гин кивнул, испытывая почти шок. Он проглотил недожеванный кусок и вытер рот салфеткой.
— На этот раз ты чертовски прав, Артур. — Это все, что он мог сказать.
Казалось, ее никто не сопровождал. Она была высокая, выше всех остальных женщин в комнате и даже некоторых мужчин. Он подумал, что ее рост 5 футов 11 дюймов, и, как потом оказалось, почти угадал: она была на полдюйма выше. Но она вовсе не выглядела робкой и застенчивой из-за своего роста.
В мерцающем свете люстры незнакомка с высоко поднятой головой шла вперед и приковывала взгляды своей прямой осанкой.
— Господи Иисусе! — прошептал Кен Слоун, подходя к Гину. — Ты когда-нибудь раньше видел нечто подобное?
Гин ничего не ответил. Даже турецкий дипломат, который долго и утомительно объяснял свое отношение к размещению реактивных снарядов типа «МАРВ» на турецкой территории, не мог не заметить, что Гин уже не слушает его и пристально смотрит на Лори Сэмпл. Он был похож на человека, которому явилось потустороннее видение.
— Мистер Кейлер, — позвал он, дергая Гина за рукав, — мистер Кейлер, нам надо обсудить вопрос о боеголовках.
Гин кивнул:
— Я согласен с вами. Это все, что я могу сказать. Вы абсолютно правы.
У незнакомки была копна рыжевато-каштановых, зачесанных назад волос, ниспадающих на оголенные плечи. Ее лицо было классически красивым: прямой нос, большой чувственный рот и чуть раскосые глаза. На шее у нее было ожерелье из трех изумрудных нитей, и нельзя было даже предположить, что это просто зеленые стекляшки. На ней было облегающее вечернее платье из шелка телесного цвета с низким вырезом на спине. Оно так подчеркивало ее бюст, что тому, кто бросал на нее взгляд, непременно хотелось посмотреть еще раз, потому что грудь ее казалась обнаженной.
У Лори была большая грудь, и при этом она не носила лифчик. Ее соски приподнимал шелк платья подобно двум мягким вершинам. Когда она шла, ее грудь покачивалась, и этого было достаточно, чтобы прекратить любой разговор и заставить некоторых верных вашингтонских мужей бросать на незнакомку тайные взгляды через головы своих женушек.
Гин Кейлер и сам не понимал, что именно заставило его сделать это, но он внезапно пошел ей навстречу.
Он был немного скован и нервничал, потому что взгляд ее зеленых глаз был пристальным и холодным, как у кошки. И хотя Гин выпил уже три крепких коктейля, он чувствовал себя не очень уверенно.
— Я вас не знаю, — сказал он, подойдя к ней и криво усмехаясь.
Девушка не отрываясь смотрела на него. Она была почти одного роста с ним и пользовалась духами с сильным мускусным ароматом, который окутывал ее подобно газовому облаку.
— Я тоже вас не знаю, — ответила она низким голосом с европейским акцентом.
— Отлично, — сказал Гин. — По-моему, это хороший повод познакомиться.
Девушка не сводила с него глаз.
— Возможно.
— Только возможно?
Она кивнула:
— Если мы не знаем друг друга, возможно, будет лучше, если мы так и останемся незнакомцами.
Гин дипломатически улыбнулся:
— Понимаю. Но это же Вашингтон! Здесь все должны знать друг друга.
Девушка по-прежнему пристально смотрела на него, почти гипнотически, и чем дольше смотрела, тем неувереннее он себя чувствовал, переступая с нога на ногу и уставившись на ковер. Гин не чувствовал себя так неуверенно с девушкой с тех самых пор, как окончил школу. И это он, интересный парень со спортивной фигурой, флоридским загаром и широкой белозубой улыбкой, демократ Гин Кейлер, который перецеловал, наверное, всех хорошеньких девушек, от которого были без ума все домохозяйки Джексонвилля. А сейчас он лишь глупо улыбался и не мог подобрать нужных слов.
— Почему? — спросила она, разомкнув влажные губы.
— Простите, почему что?
Девушка по-прежнему смотрела на него не мигая.
— Почему все должны знать друг друга?
Гин поправил воротник.
— Ну, это вопрос выживания. Вы же должны знать, кто ваши друзья, а кто — враги. Закон джунглей.
— Закон джунглей?
Он глупо улыбнулся:
— Так говорят. У политиков жестокие законы. Как бы высоко вы ни поднялись по служебной лестнице, всегда найдется тот, кто наступит вам на голову, чтобы взобраться выше.
— Все так логично и жестоко, — кивнула она.
Гин заметил, что на ней были серьги в виде изогнутых звериных клыков в золотой оправе. Ему постепенно удалось преодолеть нервозность, но он понимал, что тон в разговоре задает она и что другие гости украдкой наблюдают за ними. Гин кашлянул и посмотрел в сторону бара:
— Может, что-нибудь выпьем?
Девушка удивленно взглянула на него. В их разговоре были продолжительные паузы, и у Гина сложилось впечатление, что его новая знакомая внимательно изучает его.
— Я не пью, — ответила она просто. — Но не обращайте внимания, не стоит отказывать себе в удовольствии.
Он нервно кашлянул.
— А я пью, чтобы расслабиться. Знаете, это помогает.
— Нет, не знаю. Я никогда не пила спиртного.
Он, насмешливо прищурясь, посмотрел на нее:
— О, не надо обманывать! Не верю, что вы ни разу не пробовал шерри-бренди, что хранится в буфете у вашей старой матушки.
— Моя мать вовсе не старая. Она еще совсем молодая. И у нас в доме никогда не держали спиртного.
— Понимаю, — сказал Гин, смутившись. — Я и не предполагал.
— Нет, нет, не беспокойтесь. Я понимаю, о чем вы говорите.
Гин стоял с пустым стаканом в руке, время от времени улыбаясь и поддакивая ей. Он так и не осмелился отойти от нее, опасаясь, что кто-нибудь еще попытается заговорить с ней.
В этой девушке было что-то одновременно пугающее и завораживающее, и у нее была самая красивая
