Пошли.
Чем дальше проникали они в квартал, где поселились безземельные, тем уже и извилистее становились улочки; тут и там, словно щели, оставшиеся после выбитого зуба, зияли пустыри на месте обвалившихся лачуг.
На их развалинах, на кучах камней рос репейник, но под ними сохранились подвалы. В подвалах – тьма, крысы и холод, на поверхности – отбросы и смрад.
– Приподними гиматий – запачкаешь подол…
Перекресток. Куда дальше?
Сократ сказал:
– Здесь – вход в Тартар. – Он показал рукой на улочки, по которым сновали толпы нищих, изможденных женщин и рахитичных детей. – Вот река Стикс, река ужаса, там – Ахерон, река вздохов, а это – Кокит, река плача… Воздух здесь как на гноище.
– Не хватает Леты, реки забвения, – вымолвил Антисфен.
Федон:
– Лета – всегда в конце…
– Бросимся в волны Ахерона, – предложил Сократ.
Они медленно двинулись вперед – странные фигуры на этой улочке, тонущей в волнах вздохов.
– Где ты, мой виноградник на склоне горы? Созрела ли хоть единая гроздь? Или затоптали тебя без следа?..
– Я был сам себе хозяин… Было у меня поле, пастбища, был дом. Стада коров, множество добра, а нынче я за весь день не выклянчил даже на ячменную лепешку!
– О моя оливовая роща, как сладостно было отдыхать в твоей тени! Когда поспевали оливки, как славно было собирать их! А теперь? Теперь перед глазами моими – одно уродство…
– Перестань ты вздыхать! Уж лучше утопиться…
Лающий смех с мусорной кучи:
– Да где тут утопишься? Разве что в грязи, ее тут больше, чем воды в Илиссе!
– Ох как больно! Больно! Нарыв с каждым днем взбухает… Что же это со мной? О великая Гера, спаси меня, помоги!..
Видят ли вздыхающие, как руслом Ахерона проходит группа теней? Или это – люди? Кое-кто в группе одет красиво, даже богато, но вон тот молодой человек – в дырявом плаще, а ведет их босой старик в потрепанном гиматии…
– Что им тут надо?
– Чего надо, эй! – яростно крикнули им. – Вы не наши! Были б наши – не так бы выглядели!
И женщина – пронзительно:
– Убирайтесь!
И снова волнами вздуваются вздохи…
Сократ с друзьями свернул в улочку направо.
– А что это за река, Сократ?
– Сам на знаю, погоди, Аполлодор, увидишь…
В начале улочки – пустырь на месте обвалившейся хижины, только старая олива торчит еще… но что это? Какой странный плод свисает с нее…
– Удавленник! – ужаснулся Платон. – О боги!
Под оливой лежит, рыдая, женщина.
Сократ подступил к ней, тихо молвил:
– Позволишь спросить – что здесь произошло?
– Повесился! Мой муж это! У нас пятеро детишек… Понял?!
– Понял, – ответил вместо Сократа Платон и сунул монету в руку несчастной.
Она развернула ладонь, глянула – да так и обомлела…
– Пошли дальше, – поторопил Платон.
Вдоль стены тащится оборванец, за ним крадется другой такой же, в лохмотьях, – с ножом в руке.
Первый круто оборачивается, успевает поймать уже поднятую руку с ножом, выкручивает ее, нож падает.
– Ты, Бассон? Убить меня хотел? За что?
Бассон стонет от боли в вывихнутой руке, дышит прерывисто:
– Тебе дали три обола! И ты еще ничего не истратил, я знаю, я следил за тобой…
Слезы текут у него. От боли? От стыда?
