внутри монотонно пел:
— У Лизи есть все — великолепная карьера и прекрасный муж. У Лизи есть все».
Новости Лизи были настолько ошеломляющими, что Бретт все забыла. Вместо того чтобы возвратиться к звонкам, Бретт перелистывала накладные, по которым всегда аккуратная Тереза запланировала завтра заплатить. Оказалось, что несколько ее французских клиентов не собирались оплачивать счета теперь, когда она уже не жила в Париже. Ее мысли вертелись вокруг Лизи и Джо. У них реальный брак, а теперь они ждут реального ребенка, и у них будет самая настоящая семья.
Она взяла ключи от парка. Четыре квартала входят в этот парк, являющийся частной территорией, и металлическая ограда не дает доступа непрошеным гостям. Она открыла ворота, закрыла их за собой и побрела к скамейке около кормушки для птиц. Не успела она присесть, как вошла молодая женщина, ведя за руки двух малышей. Бретт решила, что маленькому мальчику было около четырех лет, а его сестричке — года два. Одетые в яркие полосатые свитера и комбинезоны из грубой ткани, они гоняли птиц и белок и бросали в воздух ветки с желтыми и красными листьями. Их мать резвилась вместе с ними.
«Я даже не могу вспомнить, веселилась ли когда-нибудь с мамой», — подумала Бретт. Продолжая наблюдать, она подумала, что Дэвид и Лизи выросли вместе со своими родителями, которые позволяли им быть детьми, и любили и принимали их, потому что они были их плотью и кровью. Очевидно, у Джо было сходное с Джефри воспоминание. А у нее не было таких воспоминаний. Она была благодарна Лилиан, единственной, кто подарил ей то детство, которое у нее было, но это не заменяло ей то, в чем отказала мать.
Теперь Лизи и Джо продолжат ту воспитывающую любовь, которую они видели в своих семьях, а она будет смотреть и удивляться, почему всего этого не может быть у нее.
Бретт тихонько откатила красный с белым мяч, упавший у ее ног, назад к детям, кивнув головой в ответ на слова благодарности матери.
«Если Лизи и Джо будут такими же родителями, как их, означает ли это, что мне предназначено стать такой же матерью, как моя? — эта мысль так испугала ее, что она вздрогнула и вскочила на ноги. — Это невозможно. Я не допущу этого». моя?
Бретт направилась к стоянке такси. Маленький мальчик прокричал: «До свидания» и замахал рукой. Его сестричка помахала ручкой вслед за братом.
— До свидания, — крикнула Бретт.
«Черт возьми, у меня есть моя работа, все остальное будет позже», — подумала она, успокаивая себя.
Заперев ворота на замок, она поспешила через улицу, чтобы успеть пообедать вместе с Лилиан. Бретт звонила своей тетке каждый день, и не реже одного раза в неделю у них были совместные или ленч, или обед. Сегодня Лилиан сама приготовила мясо.
— Ты точно знаешь, что мне нечем тебе помочь? — спросила Бретт, устраиваясь за стол в гостиной.
— Совершенно, мне это доставило огромное удовольствие. Я совсем забыла, как я люблю готовить. Кроме того, Хильда ни разу не брала отдыха со дня моего сердечного приступа.
Лилиан поставила тарелку перед своей племянницей. Во время обеда Бретт сказала Лилиан о неожиданном столкновении с Захари. Она впервые с той ночи говорила об этом, и время помогло представить эту болезненную встречу в ином свете. Она также рассказала, что Джефри Андервуд назначил ей свидание и потом проводил ее до дома в тот вечер.
Лилиан расстроилась, когда Бретт сообщила ей о намеченном отъезде Лизи и Джо и сразу же собралась в поход по ее любимым магазинам игрушек.
— Ты же знаешь, что эта одна из причин, почему я согласилась не переделывать твои комнаты и здесь, и в Кокс Коуве.
— Извини, — сказала Бретт, не поняв связи между ее сообщением и внешним видом ее комнаты.
— Я просто подумала, что, если они останутся прежними, твой малыш полюбит их также.
— Прекрасная мысль, тетя Лилиан, но боюсь, тебе придется немного подождать!
Бретт старалась говорить весело, но она не помнила дня, чтобы ее тетка была столь прозорливой. Она пила кофе в гостиной с Лилиан, когда приехал Джефри, как обычно, вовремя.
— Добрый вечер, миссис Кокс. Рад вас видеть здоровой. Вы выглядите, будто и не болели.
Джефри, согласно этикету, подождал, когда Лилиан подаст ему руку. Он нежно поцеловал Бретт в щеку и сел напротив них.
— Очень рада вас видеть, мистер Андервуд. Я полагаю, что вы тот молодой человек, который предохраняет моего брата от бед. Бретт немного рассказывала о вас.
При этих словах Джефри несколько напрягся, но быстро расслабился, поняв, что Бретт не могла сказать ей больше, чем сама знала о нем.
— Я не так молод, миссис Кокс, и факт, что мистер Ларсен редко попадает в беду, не моя заслуга, а его высочайшее чутье в делах. Кстати, пожалуйста, называйте меня Джефри.
Пока они обсуждали их дела, Лилиан наблюдала за Джефри. В нем было что-то знакомое и вызывающее смутное беспокойство. Его темно-синий костюм, сидевший безукоризненно, белая рубашка и серебристо-голубой галстук выглядели свежими, хотя в этой одежде он провел целый день.
Казалось, его светло-голубые глаза видели все, но не показывали вида. И вдруг ее словно обожгло: несмотря на его довольно хрупкую фигуру, он напомнил ей Свена. Это вызвало у нее замешательство.
«У моего брата потрясающая способность нанимать людей, похожих на него», — подумала она. Но в отличие от Свена Джефри казался общительным и, очевидно, ему нравилась Бретт. И Лилиан попыталась прогнать свои сомнения.
Джефри и Бретт собрались уходить.
— На следующей неделе обедаем у меня, тетя Лилиан. Не могу обещать, что такой же вкусный: я до сих пор еще очень неважный повар, но я постараюсь.
Лилиан была рада, что у Бретт такое приподнятое настроение. «Может быть, этот молодой человек и подходит ей», — подумала она.
— Хочу повторить еще раз, что мне было очень приятно увидеться с вами, миссис Кокс, — с улыбкой сказал Джефри, но Лилиан заметила, что глаза его при этом не улыбались.
Глава 22
В январе Бретт блистательно преодолела недоступную нью-йоркскую крепость моды, воздвигнутую от непрошеных гостей.
Бретт надеялась найти общий язык с Фозби, но, как и весной, та была любезна и дружелюбна, но по- прежнему уклонялась от любого разговора о деле. Несколько раз она пыталась дозвониться до Малколма, но он не отвечал на ее звонки. С тех пор как Бретт видела его в последний раз, она стала задумываться о его здоровье. Но его фотографии появлялись регулярно, а слухи о его нелепых проделках продолжались. Бретт не могла поверить, что он все еще обижался на то, что она не позвонила ему, когда приезжала на свадьбу Лизи, и относила поведение Малколма к странностям его характера.
Ее рекламный альбом с работами проделал круг. Однако она снимала только для журналов «Гламор» и «Селф», но и они поручали ей лишь внутренние стороны обложки. Это привело ее в рекламную межрегиональную компанию Алексы Старр.
Бретт тщетно пыталась доказать Алексе, что ее идея показа моделей на открытой площадке под звездным небом была неудачной для повседневных костюмов. Но у Алексы был уже составлен свой сценарий, поэтому в холодную темную ноябрьскую ночь они приступили к съемкам.
Реальность была далека от представлений Алексы, и это доводило всех до отчаяния. Она сама выбрала модель — стройную, тонкую девушку с копной огненно-рыжих мелких кудрей. Когда модель была уже готова, Алекса воскликнула:
— Ее волосы закрывают большую часть платья. Они так… похожи на проволоку. Можно что-нибудь сделать с этим?
После часового выпрямления волос с помощью горячего утюга бригада разместилась на поле с травой почти по пояс. Бретт было холодно и неуютно в куртке и сапогах и она понимала, что модель, на которой была только шелковая одежда, просто окоченела. Алексу это не волновало. Невзирая ни на что, реклама должна окупить коллекцию.
