выждал несколько секунд, затем метнулся за соседний валун. Облако пыли было теперь уже совсем близко.
Я приготовился к следующей перебежке, но тут раздался гулкий выстрел. Пуля рикошетом отскочила от валуна, за которым я лежал, гранитные осколки засвистели в воздухе. Я оцепенел от неожиданности, во рту пересохло. Ну и болван же я – едва не подставился убийце! Мне и в голову не пришло, что у него может оказаться игрушка посерьезнее пистолета, а судя по грохоту, он палит из мощной дальнобойной винтовки. И значит, незачем ему спускаться по склону, он сможет сделать свое дело и с вершины холма...
– Не шевелись! – донесся сверху знакомый голос.
Зарывшись подбородком в пыль, я лежал, роняя пот на сухую землю. Во рту появился кисловатый привкус, я умирал от жажды. Откашлявшись, я крикнул:
– Фон Шелленберг!
Молчание.
– Фон Шелленберг! Или как прикажешь тебя называть?
– Сгодится и так, – спокойно отозвался он.
Я испытал облегчение, услышав его голос. Значит, он не карабкается вниз, чтобы подстрелить меня.
– Мюллер мертв, – сообщил я ему.
Молчание.
– Янос схвачен полицией.
Снова долгая пауза, потом до меня донесся его смех, отчего мне стало ох как тошно. Ну, конечно же, он знал, что про Яноса – это вранье. Больше мне сказать было нечего.
Прошло несколько минут, и фон Шелленберг спросил:
– Может, еще чего расскажешь?
– Увы!..
– Давай поговорим, – предложил он. – Время быстрее пойдет, и ждать не так скучно. Но никаких иллюзий – я все равно тебя прикончу!
У меня и не было иллюзий на этот счет.
Облако пыли тем временем приблизилось вплотную, и оно одно рождало во мне надежду. Если фон Шелленберг не ухлопает меня раньше времени, то я смогу хотя бы предупредить их об опасности, дав несколько выстрелов.
– Фон Шелленберг! – заорал я.
– Да?
– Ты когда-нибудь убивал черномазого?
– Я не разглядываю тех, кого приканчиваю, – не раздумывая отозвался он.
Выходит, фон Шелленберг отличается от Яноса и Мюллера.
– Смотрю я только на наличные! – добавил он.
Этот тип, пожалуй, покрепче орешек, чем его напарники.
– Ты хоть умеешь стрелять из своей пушки? – спросил он с издевкой.
– Бросай оружие и выходи сдаваться, – крикнул я ему.
– Неужто ты такой снайпер?
Я явственно представил себе его ухмылку.
– Как это ты сказал на прошлой неделе? Кения – жалкая третьесортная страна. Бандиты международного пошиба заглядывают к нам редко, не на ком набить руку...
В ответ раздались два выстрела, пули щелкнули о скалу над моей головой, снова посыпалась гранитная крошка. Я его рассердил, задел профессиональную гордость.
– Кто ты, фон Шелленберг? – спросил я, чтобы уточнить по голосу, где он.
– Завтра прочтешь в газетах, если в аду их получают.
Он оставался на прежнем месте.
– Зачем ты занимаешься таким грязным делом?
– А зачем люди работают?
– Ради денег?
– Ты умнеешь на глазах, – похвалил он меня, – хотя я до сих пор не возьму в толк, для чего ты ушел из полиции. У нас на Западе такому болвану ни за что не разрешили бы заниматься частной практикой. Какой из тебя детектив!
Он принялся надо мной глумиться, мстя за насмешку. Оно и понятно, тщеславие в большей или меньшей степени присуще всем.
– Раньше ты был обо мне лучшего мнения, – напомнил я. – Хвалил за Вэнса Фридмена.
– Да это было проще простого!
