— Да, и моя племянница тоже. Мы остались вдвоем с Джексоном.
Кого-нибудь видели или, быть может, что-то слышали, перед тем как получить удар по голове?
— Никого не видел и ничего подозрительного не слышал. В коридорчике было довольно темно.
Откинувшись назад, шериф некоторое время пристально смотрел на Пеллетта, а затем повернулся к начальнику полиции:
— Как тебе это нравится, Франк? Есть какие-нибудь соображения?
— Не знаю, Бил, — медленно и задумчиво покачал головой Фелан. — Детали, разумеется, можно уточнить потом.
— Давай, попробуй теперь ты.
И Фелан начал по новой. Хотя в его голосе не звучало столь откровенного недоверия, как у шерифа, расспрашивая Куинби Пеллетта, он вдавался во все детали и хотел знать мельчайшие подробности, не упуская ничего мало-мальски существенного. Однако в показаниях Пеллетта он не обнаружил никаких противоречий или несообразностей. Единственный новый факт состоял в том, что, как полагал Пеллетт, убийство Джексона могло быть как-то связано с убийством Чарли Бранда два года тому назад.
Свое предположение Пеллетт основывал на словах Джексона, пригласившего его к себе якобы для обсуждения нового аспекта давнего преступления.
Кроме того, при встрече Джексон показал ему клочок бумаги, будто бы обнаруженный в хижине старателя на Силверсайд-Хиллз, где застрелили Чарли Бранда. То обстоятельство, что Джексона убили через несколько часов после этого разговора, наводило на мысль о возможной связи двух преступлений.
Что было в записке, Пеллетт сказать не мог. От пережитого удара у него сильно болела голова, и они с Джексоном договорились отложить беседу до завтра. После безуспешных поисков сумочки Пеллетт отправился домой.
На этом месте повествования зазвонил телефон.
Таттл снял трубку и, выслушав абонента, передал ее Фелану.
— Это ты, Мак? Да неужели! Отличная работа! Где?
Напомни мне угостить тебя стаканчиком виски. Нет, не надо. Пришли его сюда под надежной охраной, и пусть поторопятся. — Начальник полиции с самодовольной усмешкой положил трубку. — Хорошая команда у меня, Билл. Они подцепили Эда Роули.
— Вот это здорово!
— Да, да, разыскали на Бакетт-стрит. Будут здесь через пять минут.
— Им займусь я, — заявил Таттл.
— Как бы не так. Его нашли мои ребята.
— А это мой служебный кабинет, Франк.
— И довольно вонючий. Роули — моя добыча.
— Сперва им займусь я, упрямо повторил Таттл.
— Нет… пока мой голос что-то значит. А будешь настаивать и пытаться вмешиваться, я тут же прикажу перевезти его в полицейское управление. Ведь Пеллетт обратился ко мне. Разве он пришел сюда не потому, что искал меня?
Спор еще продолжался в том же духе, когда доложили о прибытии Эда Роули, и Таттл приказал ввести его вместе с эскортом.
Куинби Пеллетт поднялся было, но Фелан удержал его.
— Сядьте, Куин. Вы еще недостаточно твердо держитесь на ногах. И ведите себя спокойно.
Эскорт состоял из двух полицейских в штатском и двух в форме. Они плотно окружали того самого мужчину, которого так терпеливо поджидал Пеллетт.
Вид у него был угрюмый, немного испуганный и слегка строптивый.
— Пусть сядет, — распорядился Фелан, и задержанного подвели к стулу.
— Это он, — заявил Пеллетт, не сводя глаз с бродяги.
— Тебя зовут Эд Роули? — рявкнул шериф.
Начальник полиции тут же вскочил и, направляясь к двери, приказал:
— Отведите его в полицейское управление, ребята!
Охрана в недоумении и замешательстве уставилась на своего шефа, а шериф закричал:
— Ну хорошо, хорошо, черт бы тебя побрал!
Развернувшись на каблуках, Фелан подошел к задержанному и, чеканя каждое слово, стал перечислять факты:
— Тебя зовут Эд Роули. Ты — босяк и попрошайка. Я могу посадить тебя за решетку, вышвырнуть из моего округа и сделать с тобой все, что пожелаю. Около часа тому назад мистер Пеллетт остановил тебя на тротуаре перед «Тихой гаванью», и ты ударил его в челюсть. Верно?
— Я вовсе не бо…
— Заткнись! Ты ударил мистера Пеллетта или нет?
— Возможно, но я не…
— А я сказал — заткнись! Почему ты его ударил?
— Он не имеет права меня останавливать, и…
— Как он тебя остановил?
— Загородил мне дорогу.
— Он применял к тебе силу?
— Нет, он что-то сказал, но я не разобрал, а когда я отступил назад, он попытался схватить меня.
Естественно, защищаясь, я врезал ему.
— И бросился бежать сломя голову. Чего же ты испугался?
— Я вовсе не испугался, а просто действовал под влиянием момента, так сказать, инстинктивно.
— Однажды твой инстинкт тебя здорово подведет.
Посмотри на мистера Пеллетта. Я сказал, посмотри на него! Ты встретил его сегодня с усами, но раньше у него усов не было. Ты узнал его сегодня, несмотря на усы?
— Я вообще его не знаю. Никогда не видел раньше.
— А как насчет вчера?
— Вчера? Где же? Что-то не припоминаю.
— Перестань, Роули, — поморщился Фелан, — нам все известно. Три разных свидетеля видели, как ты взял из автомобиля дамскую сумочку и затем отдал ее Пеллетту, когда тот поймал тебя с поличным.
— Это неправда, начальник. Сплошной наговор.
Все они проклятые лжецы.
Куинби Пеллетт издал низкий звук, похожий на отдаленное грозное рычание, но Фелан остановил его кивком и возобновил допрос:
— Значит, ты отрицаешь, что тебя видели на той улице?
— Мне неизвестно, кто и где видел меня, но никто не может утверждать, что я взял какую-то сумочку из какого-то автомобиля. Что это за улица?
— Помалкивай. Где ты был вчера?
— Ну… вчера… — задумался Роули. — Дайте-ка вспомнить. Утром мне посчастливилось заработать полдоллара…
— Каким образом?
— Да просто кое-где подсобил.
— Ладно, забудь об этом. Что ты делал вчера в полдень?
— Ну, в полдень я почувствовал усталость и решил немного отдохнуть, вышел прогуляться и завернул в «Тихую гавань», спустил честно заработанные полдоллара, подышал еще немного свежим воздухом и вернулся в свой пансион…
— Выйдя из «Тихой гавани», чем ты занимался?
— Совершал моцион.
— Прогуливаясь, дошел до машины, заметил на сиденье дамскую сумочку и стибрил ее. Пеллетт застукал тебя, и ты отдал сумочку ему.
