двум старикам, которым и в голову не пришло спросить, нравится ему гольф или нет. Ну и ну, подумал воспитатель, а Алан-то, оказывается, добрый, отзывчивый паренек!
Подошел грузовик отвезти команду обратно к полицейскому участку. Гард встал и, тронув подопечного за плечо, тихонько заметил:
— А ты, похоже, не такой ершистый, каким себя изображаешь, верно?
Алан не смутился и не обиделся. Бросив на старшего какой-то недетский взгляд, таким же тихим голосом ответил:
— Вы тоже.
И, усмехнувшись, отчего взрослое выражение куда-то улетучилось, припустил к машине, возле которой уже стояли Фрэнсис и Мэтью.
А ведь парень прав, подумал Гард, не спеша направляясь следом. Упрямым и строптивым он никогда не был, особенно, если приходилось иметь дело со сбившимися с праведного пути подростками и их очаровательными мамашами.
Кстати, перед одной из них неплохо было бы извиниться. Его вопросы, почему да отчего она разошлась с мужем, были, мягко говоря, не совсем тактичными. Впрочем, при сложившихся обстоятельствах он, пожалуй, имеет право знать хотя бы в общих чертах, что у нее произошло с Реджи.
Мэйбл и не скрывала — ее муж полюбил другую. Гард прекрасно понимал, как ей больно в этом признаваться — стоило только вспомнить ее полные страдания глаза. Ему ли не знать, что чувствует человек, когда его без конца сравнивают с другим — и сравнение всегда оказывается в пользу последнего, — а потом бросают. Если бы возлюбленная тринадцать лет назад рассталась с ним только потому, что потеряла к нему интерес, конечно, было бы больно, но он бы как-нибудь пережил. Но знать, что она предпочла ему другого только по меркантильным соображениям, было невыносимо…
Похоже, Мэйбл теперь на своей шкуре прочувствовала, что он, Гард, испытывал тогда. Если бы ее замужество просто не удалось — такое частенько случается, — не была бы настолько убита. Но дело оказалось в другом — она проиграла в сравнении с новой симпатией своего мужа. И Реджи в конечном счете выбрал другую.
Интересно, что это за женщина, которую можно предпочесть Мэйбл? Сам он в течение долгих тринадцати лет пытался отыскать такую.
Но так и не смог…
Когда они подъехали к полицейскому участку, Мэйбл уже дожидалась, сидя в своей шикарной машине. Гард собирался подойти к ней вместе с Аланом, извиниться и… Дальше извинений его фантазия не шла. Но планам его не суждено было осуществиться. Не успел он пройти и несколько шагов, как кто-то окликнул его. Барбара…
— Привет, лейтенант! Ну, как дела?
Он проследил взглядом за Аланом — тот уже почти добрался до машины — и обернулся.
— Да ничего.
— С Аланом больше не ругаетесь?
— Нет.
— А с Фрэнсисом?
— Тоже. И с Мэтью.
Алан тем временем уже открыл дверцу.
— Так ничего и не рассказывают о своих дружках, с которыми вместе ходили на дело?
— Нет. Мэтью жалуется, что родители его без конца донимают, пытаются сделать из него этакого пай- мальчика, но о сообщниках ни звука. И не собирается их выдавать.
Пока они стояли и мирно беседовали, шикарная машина укатила. Разочарованный, Гард перевел взгляд на брюнетку.
— Ну, что еще тебе хочется знать?
— Она не для тебя, Гард.
Умело скрыв раздражение, он сделал вид, что не понимает.
— О чем это ты?
— Брось притворяться. Ты прекрасно знаешь, о чем. Мы ведь с тобой одного поля ягодки. Ничто нам просто так не дается в руки. Тебе пришлось идти в полицию, чтобы зарабатывать деньги, я уже десять лет расплачиваюсь с долгами за обучение. Может, в глазах других мы и немногого добились в жизни, а по- моему, для бедняков вроде нас службу в полиции можно считать за счастье. — Барбара указала в ту сторону, куда уехала Мэйбл. — А вот ей все подносилось на блюдечке с голубой каемочкой. Окончила престижную частную школу, поступила в колледж только для того, чтобы найти себе богатого муженька, и вплоть до развода единственной ее заботой было играть роль образцовой жены.
Барбара, конечно, говорила наугад — не могла она знать ничего о женщине, вызвавшей ее неприязнь, — но, как это ни странно, попала точно в цель. Мэйбл действительно закончила частную школу, а с Реджи начала встречаться, учась в колледже. Верно и то, что пока муж ее не бросил, пока не пришлось самой зарабатывать на жизнь, образование ее лежало, так сказать, мертвым грузом. Да и к чему оно ей? Ведь она миссис Роллинс!
Все это было так, да не очень. Не совсем точную картину нарисовала Барбара. В ней почему-то не нашлось места для любящей матери, для девочки, которую он когда-то любил, и женщины, образ которой до сих пор преследовал его, не давая спать по ночам.
— Я давно знаю Мэйбл, — тихо сказал Гард.
Брюнетка улыбнулась печальной и мудрой улыбкой.
— Я встречала мужчин такого типа. Сулят золотые горы, а сами берут от тебя все, ничего не давая взамен. Они считают, что поскольку ты женщина, можно удовлетворять с тобой любые свои прихоти. Когда надоешь — бросят. Иные красотки ведут себя так же.
Гарду хотелось встать на защиту любимой, сказать, что она не такая, но он не мог погрешить против истины. Разве Мэйбл не клялась ему в вечной любви, а когда подвернулся кто-то получше, типа Роллинса, бросила его без сожаления.
— Берегись ее, лейтенант. Она вполне способна причинить тебе боль.
— Не бойся, я буду осторожен.
Нет, ничего Мэйбл ему не сделает, если он не забудет, что ей нельзя доверять, если будет держать в узде свои чувства и если, не дай Бог, не влюбится в нее окончательно и бесповоротно.
Он будет заниматься с ней сексом, а не любовью, в общем, использует, а потом бросит. При этой мысли Гард почувствовал укор совести. Разве не о таких мужчинах только что говорила Барбара — эгоистичных, эгоцентричных… Надкусят яблоко и бросят, тут же забыв его вкус. Которые берут все, ничего не давая взамен.
Но именно это он и собирался сделать — взять все, что она даст, а там хоть трава не расти.
На сей раз, дал себе слово Гард, он выйдет победителем.
— Почему вы решили сами отвезти меня домой? — спросил Алан, забираясь в машину. Был воскресный вечер. Еще одна смена закончилась. — Мама по воскресеньям свободна и сама может за мной приехать.
— Мне нужно с ней поговорить, — ответил Гард. После вчерашнего разговора с Барбарой он решил, что удобнее это сделать подальше от людских глаз.
— Но я же ничего не сделал! — нахмурившись, выпалил Алан.
Воспитатель пристально взглянул на него.
— С чего это ты взял, что разговор будет о тебе?
На лице мальчишки отразилось неподдельное удивление — ему и в голову не могло прийти, что у полицейского и матери найдутся другие темы для беседы, помимо его собственной персоны. Переварив услышанное, он снова нахмурился.
— Вам нравится моя мама?
Гард сделал вид, что всецело поглощен дорогой.
— Ничего…
— Знаете, почему я спрашиваю… — Алан секунду помолчал. — Потому что если вы вдруг влюбились в нее, все равно ничего не добьетесь. Когда мы уехали от папы, она сказала, что больше никогда не выйдет
