— Как вы узнали маршрут, Ломэн?
— От Пангсапа. Он просто позвонил мне и сообщил.
У него странное выражение глаз, похоже, его пугало мое ликование. А почему, собственно, мне не ли ковать? Я приехал сюда только ради Куо.
— Еще что он вам сообщил?
— Сообщил, что среди людей Куо появился новый человек.
— Значит, теперь их семеро. Ничего, справлюсь.
Эх, если бы тогда немножко пораскинуть мозгами! Но мне было не до того, я распустил хвост и чуть не кукарекал.
— Сколько Пангсапа запросил за эту информацию?
— Ничего.
— Очень любезно с его стороны.
Пангсапа знал, что делал: помогая Управлению, он в случае успеха, конечно, будет с лихвой вознагражден за бескорыстные услуги. Мы официально подтвердим, что он помог обеспечить безопасность гостя из своей обожаемой Великобритании. Награды и почести нужны не только Ломэну. Они и Пангсапа принесут признание в высших кругах. А потом его грузы почти не будут досматривать.
— Он просил меня поддерживать с ним связь, — сказал Ломэн, — чтобы в случае чего сообщить нам новые данные.
— Хорошо, Ломэн. Только смотрите, не выведите на меня Пангсапа. Он не должен знать, где я. Проверяйте, не следят ли за вами. Два дня назад, когда я вышел из конторы Пангсапа, один из его людей следил за мной. Пришлось припугнуть. Пангсапа мне здесь не нужен. Кстати, что насчет Меченой? Вы сказали ей, чтобы она оставила меня в покое?
— Ее не было на улице, когда я…
— Еще бы!
— Правда, когда я выходил сегодня, она увязалась за мной.
— Разумеется. Надеялась, что вы приведете ее ко мне, туда, где мы чувствуем себя в безопасности.
— Я пошел в посольство. — Помолчав немного, он добавил: — Она работает в разведке.
— Где?!
— У меня есть сведения, что она работает в разведке.
— Разведка обеспечивает безопасность Управления? От кого? От кого точно?
Все тем же занудным голосом он ответил:
— Не знаем. Не знаем, и всё.
— Господи! О, слепые, поводыри слепых!
Что-то тут не так. Видно, слишком я возликовал и распетушился. Все готово: встреча, Куо, “хускварна” — но вот этого факта я объяснить не мог. А я не люблю загадок.
Все мои телячьи восторги как рукой сняло. Я, как и старина Ломэн, спустился с небес на землю.
— От Куо? — спросил я.
— Что?
— Неужели разведка считает, что может обезопасить меня от Куо?
— Вам нечего бояться Куо. Это скорее ему надо бояться вас.
— Так от кого же они намерены меня защитить?
Понурые раскрашенные змеи, конечно, заглушают эхо, но сейчас мне казалось, что мой вопрос отзывается со всех сторон, и я пожалел, что задал его. Слишком сильно я стал беспокоиться о своей шкуре. Меня пугала неизвестность, все, что не предусмотрено моим планом. Похоже, я начинаю думать печенкой — это плохо кончается. Если вами овладевает страх, вы угрожаете самому себе — это самая страшная опасность.
Нет, у меня только один противник — Куо, да и тот ничего не подозревает.
Надо отбросить все причины для беспокойства. Меня волнует, что я чего-то не знаю? Значит, надо дотошно изучить свои волнения, черт бы их подрал, спокойно все обдумать — и забыть.
В любой операции временами сталкиваешься с неизвестностью. Выполняя задание, движешься в потемках, наощупь, пробираешься от фонаря к фонарю: зажег один — ищи следующий. Но есть места, где все равно темно, — ты их обходишь, потому что твои фонари слишком слабы и освещают лишь узкую тропку во тьме.
Хочешь — не хочешь, пришлось успокаивать себе древним правилом моей профессии: страх — продукт воображения, а без воображения разведчику не жить.
Ломэн на мой вопрос не ответил. Пусть. Не надо было его задавать. Я только попросил:
— Давайте детали.
— Хорошо.
Вот теперь он выглядит куда уверенней. В чем, в чем, а в таких вещах Ломэн разбирается прекрасно.
— Распорядок остается прежним. Представитель прибывает в Бангкок завтра самолетом в 11.50.
— Вы будете на аэродроме?
— Конечно.
— И оттуда свяжетесь со мной?
Он убеждал меня в необходимости радиосвязи: я должен знать, что происходит. Но опасаясь помех, я настоял на стопроцентно надежном сигнале — в парке “Лампини” мальчик запустит воздушный змей.
— Кортеж въедет на Линк Роуд около 15.50. Значит, мы встречаемся с Куо без десяти четыре. Непроизвольно я взглянул на часы:
— Времени у нас хватает — пятнадцать часов еще.
— Что бы ни случилось, задание должно быть выполнено, — двусмысленно заметил он.
— Будьте уверены, Ломэн, оно будет выполнено. Я не зря из-за вас обегал все чертовы улицы и закоулки. И медалька у вас будет — не сомневайтесь.
Он даже не ответил. Тревога пересилила гнев. Я спросил:
— И последнее: как относится ко всему сам Представитель?
— С ним масса хлопот. Представьте себе, в таких обстоятельствах его еще надо уговаривать. Он отказался ехать в закрытой машине.
— Значит, я не промахнусь.
Ломэн отвернулся. Мои слова показались ему отвратительными. А ты не якшайся с кем попало.
— Почему король Таиланда и его министры не настояли на своем?
— Они пытались. Король лично распорядился установить пуленепробиваемые щиты на “кадиллаке”, но Представитель узнал об этом и послал королю неофициальное письмо. Так, мол, и так. Ваше Величество были очень довольны поездкой по Лондону в открытом автомобиле во время своего государственного визита. А апрель в Англии гораздо опаснее для здоровья, чем любые превратности климата прекрасного Бангкока.
— Я уже говорил вам, Ломэн, что сделал бы то же самое для почтальона.
Он опять сверкнул на меня своим коронным взглядом:
— Вы представляете, какие последствия может иметь убийство? Об этом вы подумали?
— Вот вы мне об этом и расскажите. Вы же одной ногой стоите в посольстве, другой в Лондоне. Какими же последствиями грозит провал нашей операции? Что-то вроде Сараево?
— Не знаю. — И, еле сдерживаясь, добавил: — Это вообще первая в моей жизни операция, когда я так мало знаю.
— Завтра узнаем больше.
Его губы беззвучно шевелились, ему страсть как хотелось выложить мне все. Я его здорово разозлил. Наконец он выдавил:
— Хотел бы я иметь такие же ограниченные взгляды, как вы, Квиллер.
— Мой взгляд действительно ограничен… оптическим прицелом. Надо ж кому-то этим заниматься. А последствиями займетесь вы: я же прикончу эту мразь. Тогда никаких последствий не будет.
Ломэн будто не слышал моих слов:
