сказала:
– Что ж, я… – Дрима посмотрела на Джона совсем другими глазами, словно это последний эпизод фильма, где выясняется, что он и есть убийца. – Я должна задать вам вопрос, а вы должны дать мне на него прямой ответ. Скажите, вы мне солгали?
– Что?
– Вы проникли сюда под ложным предлогом?
– Да что вы себе…
Джон почувствовал приток адреналина в крови.
– Разрешите взглянуть на ваши водительские права?
Джон вытащил свои права, полученные всего месяц назад, и протянул их Дриме. Она заглянула в них, вернула права Джону и сказала:
– Извините. Я должна была убедиться, что это ваше настоящее имя… что это не розыгрыш. Ваше число – 1037, Джон Лодж Джонсон. Вы понимаете, что это значит?
– Нет. Скажите же мне.
– У вас четырехзначное примарное число. Большинство нумерологов за всю свою жизнь так и не встретились с четырехзначным примарным числом.
Дрима начала выпытывать, чем Джон зарабатывает на жизнь, и затем обращалась с ним дерзко. Настала очередь Райана. Его число оказалось 11.
– Одиннадцать?
– Похоже, тебе уготована карьера в динамичной и быстроразвивающейся области быстрого питания, Райан, – сказала Ванесса.
– Одиннадцать? – Райан был обескуражен.
– Одиннадцать – исключительно хорошее число, – заверила его Дрима.
– Я слышал, что такие люди отличаются редкостной верностью, – поддержал ее Джон.
Джон расплатился с Дримой, которая вручила им листочки с характеристиками их примарных чисел. Дрима начала беспокойно суетиться, и было видно, что она всеми силами пытается побыстрее выставить всех троих из квартиры.
Когда троица снова уселась в машину, Джон сказал:
– И надо же было вляпаться в такое, только время зря потратили.
Мобильник Ванессы запикал, и она ответила на сигнал.
– Это мой брат, – объяснила она Джону с Райаном. Закончив разговаривать, она нажала на кнопку. – Рэнди в мини-фургоне едет сюда.
– Ты захватила свой ОМП? – спросил Райан.
– А это еще что? – поинтересовался Джон.
– Определитель местоположения. Это бытовой эквивалент черного ящика, который установлен на самолетах. Он у меня постоянно заделан в шов кошелька. – Ванесса вынула из сумочки маленький черный кошелек, меньше чем пульт от телевизора. – Спутник может найти меня в любой точке Земли плюс минус сантиметр.
– Ты собираешься дать его мне?
– Для 1037 ты жутко несообразительный. Когда фургон Рэнди приедет сюда, – она взглянула на свои наручные часы, – а это произойдет через две минуты, ты должен незаметно прикрепить эту штуку к его машине. А поскольку у нас, похоже, нет липкой ленты, как ты, Джон, собираешься прилепить наше устройство к автомобилю?
Джон закрыл глаза, чтобы сосредоточиться.
– Способ, способ, способ… подвал, скандал, канал – кстати, ты знаешь, что я родился в Панаме?
– Заткнись, ради бога.
– «Джуси фрут».
Дернув дверцу бардачка, Джон достал из него «Джуси фрут», бросил по нераспечатанной пачке жевательной резинки Райану и Ванессе, оставив себе несколько штук.
Фургон Рэнди развернулся прямо перед домом Дримы, напротив ее машины. Все трое проследили за тем, как Рэнди подходит к входным дверям, звонит и направляется к лифту.
Джон осторожно открыл пассажирскую дверцу и, пригнувшись, прошел за машиной. Потом перебежал через улицу и прикрепил ОМП к внутренней стороне заднего бампера шариком жевательной резинки. Учуяв Джона, собаки стали скрестись в окна и лаять как безумные. Как раз в этот момент входные двери открылись, и показались Рэнди и Дрима с багажом. Оба выглядели встревоженными. Джону некуда было спрятаться, кроме как под фургон, куда он быстро закатился и услышал, как дверцы над ним открылись и захлопнулись. Рэнди прикрикнул на собак. Наконец Джон услышал, как завелся мотор, и фургон отъехал, оставив его лежать лицом к небу, в котором он различил огоньки реактивных самолетов, заходящих на посадку.
Глава двадцать седьмая
В Эри в штате Пенсильвания, три недели спустя после того, как Сьюзен приехала к Рэнди Монтрелли, она плавно спускалась по лестнице. Подол ее халата волочился по ступеням.
– Господи, Рэнди, у меня соски как ручные гранаты. А ты-то что не спишь… – Сьюзен посмотрела на висевшие справа в углу часы, – четыре двадцать семь?
Наверху маленький Юджин, трех недель от роду, вопил, требуя молока.
– Грешникам нет покоя.
– Ананасовый сок у нас опять кончился?
– Да.
– Ладно. Хоть какие-нибудь крекеры остались?
– В буфете над тостером.
– Хорошо, – Сьюзен полезла в ящик за крекерами. – Какие байки ты сегодня сочиняешь?
– Ты сейчас подала мне хорошую мысль. Надо ее опробовать.
И Рэнди громко прочел только что отправленное в Интернет сообщение:
«Не подумайте, что я услышал это от своего друга, который гримирует актеров для сериала „Друзья“. Но некто сообщил мне, что Дженнифер Энистон отложила запись на три дня из-за того, что у нее износ переходной муфты».
– Знаешь, что мне это напоминает? – спросила Сьюзен, водя пальцем по краю банки с арахисовым маслом. – Прошлый месяц, когда ты пустил слух о том, что у Киану Ривза некротизирующий фасцит.
– Это был шедевр, верно?
– Просто у тебя уже мозги набекрень.
Сьюзен попробовала арахисовое масло и нашла его очень вкусным.
– Самый что ни на есть невинный слух, – сказал Рэнди. – Вроде того, что я пустил насчет Хелен Хант – будто у нее была операция по удалению рудиментарного бобрового хвоста.
– Еще один шедевр, – сказала Сьюзен, взяв в охапку коробку печенья и несколько яблок. Она поцеловала Рэнди в лоб, рассыпав крошки по клавиатуре, и побрела обратно наверх.
Рэнди занимался распусканием слухов. До девяностых годов он считал себя сплетником, но, пожалуй, еще с большим основанием – ничтожеством, кем-то вроде инопланетного незаконорожденного дитяти, брошенного на крыльце дома у дороги в Эри в штате Пенсильвания, где он вырос неуклюжим и социально неприспособленным. Рэнди был на тридцать процентов тяжелее, чем надо при его росте, и обладал суперчувствительностью, до такой степени несвойственной Эри, что он не был в состоянии ни сделаться клоуном в классе, ни «стать подружкой» симпатичных и жестоких девчонок. Единственные, с кем он пытался водить дружбу, были бесстыжие, циничные девицы, с которыми он обсуждал женский журнал
