Ройяль и на Елисейские поля. Техник несколько минут работал в молчании, наконец сказал:
— Есть карандашная линия вдоль улицы Ройяль, она пересекает Конкорд и идет вверх по Елисейским полям.
— Ну, это понятно — так пойдут участники парада. А еще что-нибудь есть?
Техник отрицательно покачал головой. Он снова повел луч, начиная от церкви Мадлен по улице Ройяль, минуя площадь Конкорд, и теперь медленно приближался как раз к середине маршрута, к перекрестку Рон Пуан, за которым кончаются ряды великолепных домов по обеим сторонам улицы и начинаются сады и парки, к тому знаменитому месту, откуда туристы, дошедшие сюда от Триумфальной арки, обычно поворачивают обратно, и точно так же поступают проститутки.
— Будь повнимательнее вот тут. — Баум снова ткнул пальцем в Елисейские поля. — Это последняя надежда.
Луч двигался по южной стороне улицы вверх.
— Тут ничего, — сказал техник, доведя его до самого конца. — Теперь попробуем по другой стороне.
Медленно скользил блестящий пучок света, делая иногда зигзаг и расширяя таким образом пространство поисков, а люди в комнате притихли, будто их собственные жизни зависели от этого движения. Техник слегка покачивал головой — ему не верилось в удачу. Уж не везет, так во всем. Оторвали от семейного обеда, притащили в отдел — это за последние три недели, между прочим, уже четвертый раз. И если все впустую — что ж, одно к одному…
Луч скользнул через улицу Колизе и поехал вниз мимо последнего квартала домов перед перекрестком Рон Пуан. Вдруг техник свистнул и оттолкнул от себя карту. Луч в его руках замер. Потом он сильно тряхнул головой и, снова пододвинув карту, принялся шарить лучом вдоль и поперек, наклоняя ее под разными углами.
— Тут что-то есть. Слабый очень знак, но есть. — Он уже гордился своим прибором, ему не терпелось отыскать едва заметную отметку и тем подтвердить его достоинства.
— Что за знак? — Склонившийся за его плечом Баум не различал ровно ничего.
— Крестик — это точно, подвигайте немного карту, держите прибор и двигайте его тоже…
Баум задвигал руками, остальные молча наблюдали. Внезапно он увидел тонюсенькие черточки, образующие крест, и следы резинки.
— Поймал! — воскликнул он. — Это как раз за последним домом, там, я точно помню, что-то строят, какое-то большое здание. С их точки зрения место самое подходящее.
Он повернулся к Алламбо, глаза его сияли.
— Все-таки удача нас не забыла, а? Теперь за работу — надо много чего успеть, времени в обрез. Во- первых, кто-то пусть прямо сейчас отправляется на Рон Пуан и оттуда сообщит, если заметит кого-то на стройплощадке.
Алламбо по внутреннему телефону отдал распоряжение.
— Отыщите номер телефона и позвоните прямо в контору стройки. Если ночной сторож ответит — это одно дело. А если не ответит — тут уж думать надо.
Алламбо пошел добывать номер и через несколько минут, найдя его, позвонил. На том конце провода кто-то снял и тут же снова положил трубку. На повторные звонки никто не отозвался.
— Похоже, телефон отсоединили, — предположил он.
— Отлично. Сочтем это косвенным доказательством того, что крестик поставлен на карте неспроста.
Наступила полночь. До утра им надо было подготовиться к операции, вызвать людей, объяснить им предстоящие задачи, изучить карты соседних улиц. В два Баум заявил, что намерен прогуляться, и направился под покровом теплой ночи вверх по Елисейским полям через парк к тому самому перекрестку. Несмотря на ночное время, здесь было людно: туристы — народ бессонный.
Полицейские уже прибывали сюда — ведь ожидался парад. Они группами стояли под деревьями возле перекрестка, поблизости он различил в темноте несколько полицейских автобусов. Пешие патрулировали по тротуарам. Префект нынче проявлял особую заботу о безопасности своих сограждан — был бдителен как никогда.
Баум постоял, разглядывая высоченный забор вокруг стройплощадки, пытаясь представить, каким образом из-за этого забора можно атаковать колонну людей, проходящую мимо, в сторону площади Конкорд. На тротуарах по обе стороны улицы в ожидании парада уже стояли грудами полосатые, белые с красным деревянные барьеры. Утром здесь вывесят временные дорожные знаки — уличный транспорт будет пущен в объезд. По ярко освещенной нарядной улице фланировала беспечная публика, в основном мужчины, поодиночке или группами. Они заигрывали с накрашенными девицами, те тоже гуляли по одной или парами. Сделки заключались прямо на широких тротуарах: едва заметный жест согласия или, наоборот, легкое покачивание головой — и героиня несостоявшегося романа проплывает себе дальше, может, на следующем углу повезет…
А Баум все прохаживался вдоль забора, не обращая внимания на девиц. Обошел стройплощадку кругом, прошелся по авеню Рузвельт. Входные ворота заперты. На противоположной стороне площадки, видимо, в помещении сторожа горит свет. Никаких других признаков жизни не заметно.
Подошел сотрудник ДСТ:
— За забором все тихо, шеф.
— Скоро тебя сменим.
— Спасибо, шеф.
Баум не спеша вернулся на улицу Соссэ. У него в голове сложилась четкая картина завтрашних действий, он решил, что сейчас подтягивать к стройплощадке людей и технику было бы неразумно: те, кто за забором, могут заметить опасность и ускользнуть под покровом ночи.
У себя в кабинете он снова вместе с инспектором Алламбо и тремя другими принялся рассчитывать время, прикидывать, каким оружием лучше воспользоваться, как наладить связь с оперативниками и контроль хода операции. Начинать решили в 8:30 — за час сорок пять минут до того момента, когда мимо опасного места должны пройти колонны. В четыре он объявил, что собирается поспать, и посоветовал остальным сделать то же самое.
Улегшись на узкую постель в соседней комнате, Баум, к собственному удивлению, почувствовал, что, несмотря на все треволнения, засыпает, и действительно спал без просыпу до половины седьмого, разбудил его будильник. К семи помещение отдела наполнилось звуками: поспешные шаги, приветствия, клацанье металла — раздавали оружие и тут же проверяли, исправно ли оно. Внизу, в подземном гараже, стояли наготове несколько машин. Фургон с радиоаппаратурой тоже был готов, техники уже приступили к работе.
В 7:15 Баум позвонил Жоржу Вавру домой, извинился за ранний звонок, сообщил, что операция назначена на половину девятого, и подробно обрисовал место действия.
— Я нужен?
— Спасибо, думаю, это лишнее, в таком деле никогда не знаешь, как там выйдет.
— Все предусмотрели?
— Разумеется.
— Альфред, скажи мне только одно: ты сам-то на победу рассчитываешь?
— Безусловно.
— Ну, удачи тебе.
— Спасибо. — Баум повесил трубку и отхлебнул кофе из чашки, которую кто-то поставил перед ним на стол.
— В 8:20 выезжаем, — предупредил он Алламбо по внутреннему телефону. — Ты едешь со мной, наш пост в радиофургоне. Пересядем к ним там, на месте.
— Мне сейчас звонили оттуда: барьеры уже расставляют, и полиции там чертова уйма. Может, префектуру предупредить?
— Не надо. Они только помешают. Пусть полиция занимается тем, чем ей положено.
Машина, в которой ехали Баум и Алламбо, до места добралась с трудом: все выезды на Елисейские поля уже были перекрыты полосатыми барьерами и полицейскими кордонами. Первые зрители целыми группами
