– Какие они, хорошие или нет? Может быть, кулаки…
– Чудак же ты, Илько! Какие же на судне могут быть кулаки! Обыкновенные моряки.
Илько посмотрел на меня недоверчиво и сказал:
– Инглиши…
– Ну и что же, инглиши? Всякие бывают.
– То-то всякие, инглиши – не советские.
На палубу вышел Николай Иванович. Увидев нас, он вытащил знакомые мне с давних пор часы-луковицу и сказал:
– А спать за вас кто будет?
– Не хочется, Николай Иванович.
Механик шутливо нахмурился.
– Сейчас же по койкам! А то как придем в Архангельск, доложу Максимычу, что судовой распорядок на рушаете. Тогда вам больше моря не видать.
Николай Иванович ушел к себе в каюту. Мы тоже отправились в кубрик и улеглись на койки.
Я долго не мог уснуть, все смотрел на круглое световое пятно иллюминатора. Мне хотелось представить людей, спасать которых шел наш пароход. В своем воображении я пытался нарисовать картину: море, шлюпка и в шлюпке – люди. Одежда у них мокрая, лица усталые, глаза тусклые, потерявшие надежду на жизнь. А море шумит, шумит, и горизонт огромен, и нет на нем желанного дымка корабля, идущего на спасение.
На другой день утром стало известно, что на палубу «Октября» ночью был поднят обломок весла. Это говорило о том, что кораблекрушение произошло поблизости. Но это принесло и опасения: неужели люди погибли?
Весь день прошел в томительном ожидании. И только к вечеру вдали на юго-западе вахтенный штурман заметил точку. Вскоре было точно установлено, что это шлюпка и в ней находятся люди.
…В шлюпке было шесть человек. Первым на борт «Октября» поднялся высокий человек лет тридцати пяти. Он был хорошо сложен и имел вид циркового артиста. В его часто прищуриваемых глазах я заметил холодное высокомерие. Подавая руку капитану «Октября», он коротко улыбнулся и сказал:
– Алан Дрейк, штурман «Гордона». Мени тэнкс фор юр кайндес. Ду ю спик инглиш?
Это означало: «Говорите ли вы по-английски?»
Наш капитан утвердительно кивнул головой и ответил штурману «Гордона» тоже по-английски. Англичанин снова улыбнулся и произнес какую-то очень длинную фразу.
В это время на палубу нашего парохода один за другим поднялись остальные моряки погибшего английского судна. Если Алан Дрейк выглядел сравнительно бодро, то вид остальных англичан был ужасен. Худые обросшие лица и впалые глаза свидетельствовали о пережитом голоде, тревожных днях и бессонных ночах. Обессиленные моряки смогли влезть на палубу лишь с помощью наших матросов. Они едва держались на ногах.
Один из спасенных сразу же привлек особое внимание всей команды «Октября». Это был мальчик лет двенадцати. По узким глазам и по матовой желтизне кожи мы догадались, что он – китаец.
Мальчик держался очень робко и молчал.
– Спросите, кто этот мальчик, – шепнул я Павлику Жаворонкову. – Как он попал к ним на пароход?
– Я уже знаю, – громко ответил радист. – Это бой, салонный лакей, прислужник.
Лакей! Это слово для нас казалось странным, нелепым и даже оскорбительным. Я подумал, что, вероятно, жизнь маленького китайца на английском пароходе была очень нелегкой.
Капитан Малыгин распорядился проводить спасенных моряков в приготовленный для них кубрик, а сам со штурманом Аланом Дрейком отправился в кают-компанию, что бы побеседовать и выяснить обстоятель ства гибели «Гордона».
Наш третий штурман, ведавший судовой аптечкой, принес англичанам лекарства против простуды. Вскоре, подкрепившись обедом, изголодавшиеся и усталые английские моряки спали на койках, заботливо приготовленных командой «Октября».
«Октябрь» продолжал поиски: в море должна быть еще одна шлюпка с погибшего парохода.
На другой день рано утром Павлик Жаворонков зашел в кубрик навестить англичан и узнать, не требуется ли им что-нибудь. Однако все моряки после пережитых тревог спали крепким сном. Лишь один из них лежал с открытыми глазами. Как узнал наш радист, этого моряка-кочегара звали Джемс.
Разговорившись с Джемсом, Жаворонков услышал историю странствии английских моряков по морю на шлюпке. Потом радист рассказал эту историю нам.
РАССКАЗ КОЧЕГАРА
«Гордон» находился в море, далеко от берега, когда разразился неожиданный, огромной силы шторм. Судно было старинной постройки, дряхлое, неуклюжее и малосильное, хотя и большое.
Неприятности начались с того что отказало рулевое управление. Огромный пароход без управления мотался по океану, как щепка. Когда в старом корпусе «Гордона» появилась течь, моряки поняли: гибель неминуема. Попытки откачивать воду оказались напрасными. Многие из команды были уверены, что если «Гордон» попадет серединой на большую волну, он переломится на две части. Такие случаи нередки в мореплавании и известны старым морякам.
Вода все больше и больше заполняла трюмы. «Гордон» погибал. И тогда люди бросились к шлюпкам – к
