сопротивляться оглушили ударом по голове, вырвали сумку и скрылись. Она сознания не потеряла, сумела кое-как подняться к себе наверх. Дверь в квартиру была взломана. Тут она позвонила в полицию, и уже потом обнаружила, что в комнатах все перерыто.
Бекон, оставшийся на пороге со шляпой в руке, заговорил неожиданно мягко:
– Понимаю, как вам нелегко, мисс Фишер. Мне известно, как вы относились к тому Брейди. Все мы испытываем сейчас одинаковые чувства. Но нам нужна ваша помощь. Пожалуйста, повторите нам все то, что вы рассказали детективу. – И, когда она подняла голову и утерла слезы, добавил: – Умница.
Никто её не прерывал, и только после того, как рассказано было все, Кент спросил, не пропало ли что из квартиры.
– Как ни странно, ничего.
– У вас в сумочке было что-нибудь, кроме обычных мелочей?
– Ничего. Даже денег и тех немного.
Бекон задумался, а мердок задал вопрос, казавшийся ему очень важным.
– Том вам сегодня днем не звонил? Не просил приехать к нам в фотостудию и забрать конверт на его имя?
– Нет, – глаза её удивленно раскрылись, – не звонил.
– Вы его отчеты печатали? – спросил Бекон.
– Да, по вечерам, но их было немного.
– Вам известно было, что он вернулся из поездки?
– Да, вечером он ко мне заходил.
– Нет. Я поняла6что вы имеете в виду, но обычно я постепенно приводила их в порядок к его возвращению, так что у меня ничего не было.
– Так, – протянул Бекон с явным облегчением. – Расскажите мне, о чем там шла речь.
– Вряд ли я смогу…
– Вы же их читали, когда печатали?
– Конечно, но понимаете, если вы привыкли работать на машинке, то делаете все автоматически, даже думая о другом. Потом было тут ещё одно…
– Что именно? – Бекон явно был недоволен.
– Когда он впервые попросил меня помочь ему с отчетом, то предупредил, что его работа-дело конфиденциальное, как у адвокатов и врачей. Потому-то я и старалась не читать содержание. Как-то раз- другой заглянула-там была такая скука, только время и место, где какой-то человек находился. А когда ты его не знаешь, в этом нет ничего интересного.
Кент и Бекон ей поверили, потому что оба хорошо знали Тома Брейди с его предельной порядочностью и чувством долга. Только на таких условиях он и мог отдавать материал машинистке.
– Ладно, – продолжал Бекон, – ну и где-же донесения?
– Вчера вечером он все забрал. Черновиков не оставлял никогда, говорил, что их обязательно нужно уничтожать, чтобы не водить людей в заблуждение.
Бекон потер челюсть, по лицу его мелькнуло выражение полнейшего отчаяния. Потом он вздохнул, покачал головой и спросил:
– Вы нам хотите помочь?
– Да, хочу!
– Тогда подумайте хорошенько об этих отчетах. Пусть даже не о выводах, о деталях: имена, названия мест, частные заметки Брейди. Не задумывайтесь, пустяк это или что-то важное-пусть даже бессмыслица. Запишите абсолютно все, что вспомните. Договорились?
Она нахмурилась, но кивнула.
– Обязательно.
– Черный ход у вас есть?
Бекон велел было патрульному проверить дверь, но тот заверил, что уже это сделал и все в порядке.
– Когда мы уйдем, запритесь на цепочку, – сказал девушке лейтенант. – Вряд ли вас сегодня потревожат. Если все в порядке, мы откланяемся.
– Да, конечно.
Она встала.
– Не волнуйтесь за меня. Обещаю, я постараюсь вспомнить.
Когда все трое вышли на площадку, лейтенант остановился и подождал, пока Салли не заперла все замки.
На крыльце Бекон спросил Мердока, куда тот поедет. Кент сказал – в редакцию. Тогда Бекон отправился с Керби, Мердок же сел в служебную машину, сразу связался с редакцией и сообщил, что новостей по делу Брейди нет, а машину он сейчас пригонит.
Когда около полуночи Кент появился в редакции, в кабинете Ваймана горел яркий свет. Стукнув для приличия разок в дверь, он просунул внутрь голову.
