БЕЗЫМЯННЫЙ

стены, пространство между стен, все подается, открывается, расплывается, плывет, падает хлопьями, я и есть все эти хлопья, они сталкиваются, сливаются, разлетаются, куда бы я ни пошел, я нахожу себя, подхожу к себе, возвращаюсь от себя, ничего кроме меня, все это я, спасенный, потерянный, заблудший, я и есть все эти слова, все эти чужие слова, словесная труха, не имеющая почвы, куда могла бы опуститься, не имеющая неба, где могла бы развеяться, труха слов, слетающихся, чтобы сказать, распыляющихся, чтобы сказать, что я – это они, все они, и те, которые сливаются, и те, которые улетают, и те, которые никогда не встретятся, и ничего больше, нет, еще что-то, я – нечто совсем другое, совсем другое нечто, бессловесное нечто в пустоте, в твердом замкнутом сухом холодном черном месте, где ничто не движется, ничто не разговаривает, и что я слушаю и ищу, как зверь в клетке, рожденный от зверей в клетке, рожденных от зверей в клетке, рожденных от зверей в клетке, рожденных в клетке и умерших в клетке, рожденных и затем умерших, рожденных в клетке и затем умерших в клетке, одним словом, подобно зверю, это одно из их слов, подобно такому зверю, я ищу, подобно такому зверю, напрягая ничтожные силы, подобно такому зверю, у которого ничего не осталось, кроме страха и ярости, нет, ярость уже в прошлом, ничего кроме страха, ничего, на что он имел право, кроме стократно усиленного страха, страха перед собственной тенью, нет, он слеп от рождения, перед звуками, звуками животных и людей, дневными и ночными шорохами, страх перед всеми звуками, более или менее, более или менее страх, есть только один звук, постоянный, днем и ночью, что это за звук? звук приближающихся и удаляющихся шагов, звук на мгновение раздающихся голосов, звук бредущих наощупь тел, звук воздуха, звук предметов, звук воздуха между предметами, все, хватит, я ищу, подобно ему, нет, не подобно ему, подобно себе, как присуще мне, что я говорю? как я привык, я ищу, что я ищу? то, что есть, именно так, возможно, именно так, то, что есть, то, что может быть, то, что может быть, то я и ищу, нет, то, что я слышу, теперь вспомнил, все вернулось, они говорят, что я ищу то, что слышу, я слышу их, сейчас ко мне это возвращается, что же это может быть, и откуда оно может исходить,. поскольку все здесь тихо, а стены толстые, и как я ухитряюсь, не ощущая ни уха, ни головы, ни тела, ни души, как я ухитряюсь, что? как я ухитряюсь, непонятно что, ну-ну, вы говорите: Непонятно, – чего-то не хватает, чтобы было понятно, я поищу, чего не достает, чтобы было все понятно, я всегда что-нибудь ищу, в конце концов, это утомительно, но это только начало, как я ухитряюсь в подобных условиях делать то, что я делаю, а что я делаю? я должен выяснить, что именно я делаю, скажите мне, что вы делаете, и я спрошу у вас, как это может быть, я слышу, вы говорите, что я слышу и что я ищу, это ложь, я ничего не ищу, больше ничего, какая разница, оставим это, не стоит прислушиваться, что я ищу, слушаю их, ворошащих мою память, что именно ищу? во-первых, что это такое, во-вторых, откуда это исходит, в-третьих, как я ухитряюсь, вот именно, то, что надо, в-третьих, как я ухитряюсь делать это, учитывая одно, принимая во внимание другое, один Господь знает что, теперь понятно, как я ухитряюсь слышать, как ухитряюсь понимать, это ложь, чем бы я мог понимать? меня очень интересует, как я ухитряюсь понимать, о, даже не половину, не сотую часть, и не пятитысячную, продолжим деление на пятьдесят, и не двухсотпятидесятитысячную, этого достаточно, мало, но кое-что, это существенно, так лучше, жаль, но, тем не менее, так и есть, как бы то ни было, кое-что, возможно, самую малость, это ценно, этого достаточно, общий смысл одного выражения из тысячи, из десяти тысяч, продолжим умножение на десять, что может быть успокоительнее арифметики, из ста тысяч, из миллиона, это слишком много, слишком мало, мы забрались не туда, неважно, здесь нет особой разницы между одним выражением и другим, понял одно – значит понял все, я не такой счастливчик, все, зачем преувеличивать? обязательно нужно все, все целиком и ничто целиком, и никогда не золотая середина, никогда, всегда, слишком много, слишком мало, часто, редко, позвольте после этого отступления подвести итоги, вот он я, да, я чувствую это, признаюсь, сдаюсь, вот он я, это важно, так лучше, я бы так не сказал, я не всегда буду так говорить, так что позвольте мне воспользоваться необходимостью сказать, так сказать, что вот он я, с одной стороны, а с другой стороны- шум, в нем я никогда не сомневался, нет, будем логичны, не было никакого сомнения, в этом шуме, с другой стороны, если только есть другая сторона, что, вероятно, станет темой нашего следующего размышления, я подвожу итог, теперь, когда я там, я буду подводить итог, я скажу то, что должно быть сказано, а затем скажу, что было, это будет восхитительно, итак, я и шум, больше я пока ничего не вижу, но я ведь только приступил, так вот, я и этот шум, ну и что, не перебивайте, я делаю все, что могу, повторяю, я и шум, о сути которого, меняя естественный порядок на обратный, мы, по всей видимости, узнаем наверняка, среди прочего, откуда следует, а именно, с одной стороны, относительно шума, что до сих пор не представилось возможным определить точно или хотя бы приблизительно, что это такое, я говорю о шуме, как он до меня доходит, каким органом производится, каким воспринимается, какой частью сознания постигается, в своем основном потоке, а с другой стороны, имея в виду меня, это займет у нас несколько больше времени, что касается меня, веселое времечко нам предстоит, то еще не посчастливилось установить сколько-нибудь точно, что я такое, где нахожусь, слова ли я среди слов или молчание среди молчания, упоминаю в этой связи только две гипотезы, хотя молчание, по правде говоря, до сих пор, кажется, не слишком бросалось в глаза, но впечатления могут быть порой обманчивы, итак, до сих пор не удалось установить, среди прочего, что я такое, нет, прошу прощения, это уже говорилось, что именно я делаю, как я ухитряюсь слышать, если я слышу, если слышу именно я, а кто в этом сомневается, не знаю, сомнение возникает, в этой связи, так или иначе, я продолжаю, как я ухитряюсь слышать, если слышу именно я, и как понимать, по возможности будем прибегать к эллиптическим оборотам, это сэкономит время, как понимать, смотри выше, и как получается, если говорю именно я, а можно предположить, что это так, хотя можно подозревать, что это иначе, как получается, если говорю все же я, что я говорю не переставая, что я хочу перестать, но не могу, я отмечаю только основные противоречия, для большей краткости, итак, не удалось установить, имея в виду меня, если ищу именно я, что именно я ищу, нахожу, теряю, снова нахожу, отбрасываю, опять ищу, опять нахожу, опять отбрасываю, нет, я никогда ничего не отбросил, ничего не отбросил из того, что нашел, ничего не нашел, чего бы не потерял, ничего не терял, чего бы не мог с таким же успехом выбросить, если ищу именно я, нахожу, теряю, снова нахожу, снова теряю, тщетно ищу, больше не ищу, я ли это все или это все не я, в настоящий момент я ничего другого не вижу, нет, вижу, я заключаю, не удалось установить, принимая во внимание, что говорить, даже что попало, чтобы убить время, совершенно бесполезно, почему я это делаю, если это именно я, словно нужны причины, чтобы делать что попало, чтобы убить время, все равно, вопрос можно задать, не для записи, почему время не проходит, не уходит, почему оно нагромождается, мгновение на мгновение, со всех сторон, погребает все глубже и глубже, становится все гуще и гуще, ваше время, чужое время, время умерших и еще не родившихся, почему оно засыпает вас, песчинка за песчинкой, ни мертвого, ни живого, не оставляя ни памяти, ни надежды, ни знания, ни истории, ни планов на будущее, погребает вас под мгновениями, вы говорите что попало, рот забит песком, о, я знаю, это все несущественно, время – одно, я – другое, но спросить-то можно, почему время не проходит, такой вот вопрос, не для записи, мимоходом, чтобы убить время, я думаю, что это все, пока, ничего больше я не вижу, я вообще ничего не вижу, пока. Но я больше не должен задавать себе вопросов, если это я, ни в коем случае. Больше ответов, на данном этапе, это несомненно, да, больше ответов. Как можно более щедро использовать принцип экономии, словно он мне когда-нибудь был знаком, еще не поздно. Предположим на будущее, что сказанное и услышанное имеют общий источник, отвергнув ради этого соблазн исследовать возможность предполагать хоть что-либо. Поместим указанный источник внутри меня, не уточняя, куда именно, не будем мелочны, все что угодно лучше, чем предполагать существование третьей стороны и «вообще внешнего мира. Продолжим, если потребуется, процесс сужения, исключив, в конце концов, все возможности, кроме постулата о глухом идиоте, который ничего не слышит из того, что говорит, и еще меньше понимает. Вызовем в памяти, в самые мучительные моменты, когда грозит упадок духа, образ огромного кретинского рта, красного, ревущего, пускающего слюни, в полном уединении, неутомимо извергающего, наряду со звуками мокрых поцелуев и полоскания в лохани, загромождающие его слова. Отбросим, раз и навсегда, не только мысль о вечном проклятии, но и всякое представление о начале и конце. Преодолеем, само собой разумеется, фатальную тягу к мелочности описаний. Уравняем меня, без всякой жалости и угрызений совести, с тем, кто как-то существует, неважно как, не будем мелочны, с тем, чьей историей эта история некогда намеревается быть. Более того, припишем мне тело. Еще лучше, присвоим сознание. Поговорим о моем собственном мире, иногда называемом внутренним, без смеха. И никаких более сомнений. Никаких поисков. Откажемся от поисков и сомнений, пользуясь новенькой душой и благообретенной телесностью, откажемся, как только можно отказаться: глубоко внутри. И наконец, приняв эти и иные решения, пойдем дальше, жизнерадостно, как и раньше. Что-то, тем не менее, изменилось. Ни слова о Махуде и о Черве за последние – о да, чуть не