— Свет все так же ярок, — сказал Престимион. — И настроение стражников, как мне показались, было совершенно не дружественным.
— Вы коснулись коримбора, принц?
— Да, несколько раз.
— И попросили заключенную в нем силу отнестись с благосклонностью к вашим пожеланиям?
— Я просто погладил его, — признался Престимион. — Сделать что-то еще сверх того было просто свыше моих сил. Должен сознаться, что обращение к воображаемым силам для меня далеко не простое дело.
— А-а, вот как… — снова пробормотал Талнап Зелифор.
Когда Свор уже под вечер вернулся домой после приятного свидания с любвеобильной Хейсс Ванэйл, дворянкой из Байлемуны, все его хорошее настроение как рукой сняло, как только он узнал — а это произошло очень быстро — о том, что Престимион заточен в подземельях Сангамора, а Гиялориса и Септаха Мелайна безуспешно разыскивают по всему Замку.
Акбалик, сероглазый племянник принца. Сирифорна, сообщивший все эти новости, предположил, что для здоровья герцога Свора тоже было бы полезно без промедления бежать из Замка.
— А был ли оглашен какой-нибудь декрет, объявляющий Престимиона и его окружение вне закона? — осведомился Свор.
— Насколько мне известно, нет, — ответил Акбалик, очень спокойный и здравомыслящий человек. — Между короналем и принцем Престимионом во время аудиенции в тронном зале произошел какой-то спор, и лорд Корсибар приказал заключить принца в тюрьму; вот и все, что могу вам сказать с полной определенностью. А что случилось с остальными двумя, могу только предполагать. Говорят, что несколько гвардейцев получили тяжелые ранения в какой-то стычке около одних из второстепенных ворот. Есть основания полагать, что они неосторожно преградили путь вашим друзьям, когда те выходили из Замка, а судя по тому, что раны нанесены холодным оружием, там побывал Септах Мелайн.
— Никакого сомнения. Значит, они ушли, и остался здесь один…
— Вам тоже неблагоразумно оставаться здесь, — произнес Акбалик.
Свор кивнул. Некоторое время он сидел молча, перебирая в уме имевшиеся у него возможности. Ни одна из них не казалась ему заманчивой, а большая часть была весьма рискованной. То, что встреча Престимиона с Корсибаром закончилась несчастьем, его не удивляло. Свор приходил в уныние, видя, как Престимион снова и снова настойчиво засовывает голову в логово демонов, невзирая на все его бесчисленные предупреждения. Но Престимион был не из тех людей, кто готов принимать на веру знамения или предсказания будущего, а вот стремление к поискам гнезд демонов, в которые можно было бы сунуть нос, было, казалось, неотъемлемой частью его существа. Свор мыслил совсем по-другому, и понять Престимиона ему далеко не всегда было просто.
Ну, а теперь — Свор знал это — он должен проникнуть взглядом в свое собственное будущее и понять то, что увидит. Если он ошибется, то пропадет. Предзнаменования были неоднозначными.
После напряженных раздумий он принял решение.
— Я попрошу у Корсибара немедленной аудиенции, — сказал он Акбалику.
— Вы считаете, что это разумно?
— Во всяком случае, разумнее, чем любое другое решение. Я не могу проложить себе путь из Замка мечом, как Септах Мелайн, или посбивать всех гвардейцев одним махом, словно кегли, как это любит делать Гиялорис. Если Корсибар захочет заключить меня в тюрьму — так тому и быть. Но я думаю, что смогу отговорить его от этого. А никакого иного выхода для себя я просто не вижу.
Свор явился в покои короналя и неожиданно для себя немедленно был приглашен в кабинет Корсибара. По сторонам палисандрового стола короналя стояли два вооруженных скандара, словно опрометчивые речи Гиялориса о покушении на Корсибара донеслись по коридорам замка до этого кабинета. Свор почувствовал себя совсем крошкой рядом с этими массивными существами и крупной фигурой Корсибара между ними. Но для него было не в новинку находиться среди больших и гораздо более сильных, чем он, людей. Стройный, худой и жилистый, он уже давно ощущал себя в их обществе вполне уверенно.
Сам Корсибар казался измученным, кожа на лице имела какой-то желтовато-землистый цвет, а взгляд казался затравленным и даже порой остекленевшим. В левой руке он держал янтарные четки и со странным увлечением возбужденно играл ими, перебирая по одной длинными мощными пальцами. Корона лежала на краю стола, как забытая игрушка.
— Ты тоже решил бросить мне вызов, старый друг? — спросил он необычным для себя покорным голосом, когда Свор остановился перед столом.
— Так вот что случилось? Престимион бросил вам вызов?
— Я предложил ему место в совете. Он отверг мое предложение и сказал мне в лицо, что я незаконный самозваный корональ. Как я мог стерпеть это? Прошу тебя, Свор, приветствуй меня должным образом. Я король, не забывай об этом.
Меня от этого не убудет, подумал Свор. Он поднял руки вверх и тщательно исполнил полагающийся по этикету жест — знак Горящей Звезды.
Строгое и напряженное выражение, застывшее на лице Корсибара, заметно смягчилось.
— Благодарю. Мне не хотелось бы сажать в тюрьму еще и тебя.
— Так, значит, дошедшие до меня слухи верны? Престимион сидит в оковах?
— Ненадолго, в воспитательных целях. Я дам ему день-другой подумать, а потом снова поговорю с ним. Я хочу, чтобы он наконец понял, Свор: мир приветствует меня как короля. И мой отец тоже признает мое право на трон. И если он теперь будет пытаться отодвинуть меня от власти, то ничего не выиграет, зато наживет большие неприятности. Ты согласен со мной?
— Да, неприятности, конечно, будут, я в этом не сомневаюсь. А, кстати, где Гиялорис и Септах Мелайн? В подземелье вместе с Престимионом?
— Думаю, что они сбежали, — ответил Корсибар. — Во всяком случае, Септах Мелайн сбежал, порубив в колбасный фарш четырех гвардейцев, а Гиялориса никто не видел с полудня. Я не держу сердца ни на одного из них. Я лишь попросил бы их, чтобы они приветствовали меня знаком Горящей Звезды раз-другой, признали меня короналем и обращались бы ко мне «мой лорд». Свор, ты тоже должен так говорить: «мой лорд».
— Как вам будет угодно, мой лорд.
— Не потому, что мне так угодно, а потому что это обращение положено мне по рангу. Эти слова должен употреблять каждый, обращаясь к короналю.
— Да, мой лорд.
Корсибар слабо улыбнулся.
— О, Свор, Свор, ты наименее заслуживающий доверия человек из всех, кто когда-либо гулял по этой планете, но я люблю тебя даже несмотря на это! Знаешь, как мне тебя не хватает? Мы же были настоящими друзьями; пили из одного бокала, обнимали одних и тех же женщин, просиживали ночи напролет, рассказывая друг другу множество невероятных историй, и бежали на рассвете на реку купаться. А потом ты переметнулся к Престимиону. Почему ты променял меня на него, Свор?
— Я никогда не покидал вас, мой лорд. Вам, как и прежде, принадлежит главное место в моем сердце. Но общество Престимиона доставляет мне большое удовольствие. А также Гиялориса и Септаха Мелайна, к которым я испытываю нежную дружескую привязанность и глубокий интеллектуальный интерес, хотя у меня очень мало общего как с одним, так и с другим. И при этом они очень не похожи один на другого. Это два совершенно разных человека.
— Но у них есть и кое-что общее: чувство, что Престимион должен быть короналем. И, догадываюсь, ты тоже так думаешь.
— Я сделал перед вами знак Горящей Звезды, мой лорд.
— Ты сделал бы его и перед этими скандарами, если бы счел, что это выгодно тебе. Ну, Свор, и что ты будешь делать теперь, когда Престимион сидит в подземелье?
— Вы сказали, что выпустите его через день или два, мой лорд…
— А может быть, через три или четыре. Я хочу, чтобы он сначала приветствовал меня знаком Горящей Звезды и сделал это если не от всего сердца, то хотя бы согласившись с положением вещей.
— В таком случае, он может долго просидеть под землей, — сказал Свор.
