— А мы? — с затаенной обидой в голосе спросил Абригант.
— Думаю, что это ни к чему. Ваше дело оберегать замок Малдемар и готовить его к возвращению вашего брата. Начинайте собирать людей вашего города и настраивайтесь на возможное сражение.
— Сражение? — в один голос возбужденно переспросили Септах Мелайн и Гиялорис. Свор промолчал, но его глаза под густыми бровями на мгновение подернулись задумчивой пеленой.
— Да, сражение. Если Корсибар не выдаст нам Престимиона добровольно, то мы заберем его силой. Вы же знаете, что масло, в которое попадет искра, легко может загореться. — Прокуратор хищно усмехнулся. — Мне нужно тридцать сильных мужчин, умеющих держать оружие, из числа ваших людей, — сказал он Тарадату и Абриганту, — и я хочу, чтобы они оделись в те же ливреи, что и моя свита.
— Люди Малдемара в цветах Ни-мойи? — возмущенно ощетинился обычно задумчивый Тарадат. — Как мы можем допустить такое?
Рослый пылкий молодой Абригант тоже разгневанно вскочил с места.
Дантирия Самбайл махнул своей широкой, похожей на лопату рукой.
— Успокойтесь, кузены, успокойтесь. Я не собираюсь посягать на чьи-либо права. Я хочу всего лишь добиться освобождения вашего брата. Выслушайте меня: здесь со мной семьдесят шесть моих собственных людей. Вы даете мне еще тридцать, и отряд уже начинает производить впечатление внушительной силы, во всяком случае, становится таким, чтобы Корсибар не мог не заметить его. Но в моих цветах они будут просто моей свитой, той самой, которая сопровождала меня в Лабиринт на похороны Понтифекса. Это вполне невинно, так ведь? А если я появлюсь сейчас в Замке в сопровождении второго отряда, люди которого будут одеты в цвета Малдемара, то будет больше похоже, что мы собираем армию против короналя, причем в его собственном доме. А это такая угроза, с которой никогда не станет мириться ни один корональ. Вы понимаете меня, не так ли? Дополнительные люди будут полезны, но мы немного замаскируем их, чтобы избежать преждевременного начала военных действий. Но братья все еще, казалось, не были убеждены.
— Послушайте его, — обратился к ним Свор, — это хороший план. — И спросил, повернувшись к Дантирии Самбайлу; — Может быть, лучше будет взять пятьдесят, а не тридцать человек?
— Тридцати должно хватить, — ответил прокуратор, — во всяком случае, на первое время.
Свор не рассчитывал так скоро возвратиться в Замок. Но о споре с Дантирией Самбайлом не могло быть и речи, и потому он стоял сейчас рядом с прокуратором перед Корсибаром в старом тронном зале Стиамота, который новый корональ, похоже, начал в последнее время использовать для аудиенций вместо гораздо более внушительного помещения, выстроенного его отцом. Это был скромный небольшой зал, где стоял строгих очертаний невысокий лишенный каких-либо украшений трон из белого мрамора, перед ним располагались скамьи для министров короналя, а выложенный треугольными каменными плитками пол покрывал фиолетово-серый ковер макропросопосской работы, с узором, копировавшим старинные орнаменты.
По правую руку от Корсибара находился граф Фаркванор, а по левую — Санибак-Тастимун. Вторую группy образовывали Свор и Септах Мелайн, стоявшие справа от прокуратора, и дегустатор яда Мандралиска — слева. Гиялориса с ними не было; он заранее объявил, что ни в коем случае не согласится поклониться Корсибару и сделать перед ним знак Горящей Звезды, и потому остался с сотней людей в ливреях Дантирии Самбайла, сопровождавших дворян в Замок.
За те несколько недель, пока Свор отсутствовал в Замке, Корсибар как-то странно усох. Его, казалось, покинула часть неизменно присущей ему прежде всепобеждающей жизненной силы, он побледнел, кожа приобрела сероватый оттенок вместо привычного здорового загара. Его плечи заметно ссутулились, скулы резко выдавались. Нет, тому, кто его плохо знал, Корсибар мог показаться таким же крепким и сильным человеком, но он все время стискивал челюсти так, что на скулах играли желваки, окруженные иссиня- серыми тенями глаза часто останавливались, упирая отсутствующий взгляд в одну точку, словно он последнее время слишком щедро расходовал свою силу, чтобы снести бремя, непосильное даже для него. Свор подумал, что его, возможно, постоянно одолевают какие-то тяжелые мысли.
Именно на герцога Свора была возложена задача защитить пришедших к короналю от одурманивающего заклинания, при помощи которого Санибак-Тастимун в Лабиринте лишил разума всех присутствовавших, пока Корсибар похищал корону. Ибо, как заметил Дантирия Самбайл, пусть Свор и слабо владел магическим искусством, но все же знал достаточно для того, чтобы распознать колдовство; а кто предупрежден — тот защищен, усмехнулся прокуратор. И вот теперь Свор то и дело поднимал на су- сухириса мрачный взгляд, как бы предупреждая: «Я знаю о твоих уловках, так что не вздумай сегодня пустить их в ход! Если ты затеешь предательство, то меч Септаха Мелайна в любой момент лишит тебя обеих голов».
Дантирия Самбайл в своей излюбленной позе — ноги широко расставлены, массивный подбородок агрессивно выпячен вперед — остановился перед Корсибаром и сразу же заговорил:
— Мой лорд, надеюсь, вы получили мое послание, касающееся ареста моего кузена Престимиона?
— Да, послание было нами получено, — холодно, но высокомерно ответил Корсибар.
— Я отправил его уже несколько недель тому назад. Но я информирован, мой лорд, что принц Престимион все еще находится под стражей.
— Принц пребывает в состоянии восстания против нашей власти. Когда его позиции изменятся, он будет освобожден, Дантирия Самбайл. Но не раньше того.
— Ах, — произнес прокуратор. — А как он сможет сообщить об этом, мой лорд?
— Когда вы предстали перед нами, то сделали знак Горящей Звезды, преклонили колено и, обращаясь к нам, именовали нас «лорд». То же самое любезно сделал герцог Свор и даже граф Септах Мелайн. Принц Престимион должен почтить нас таким же образом, и после этого он снова станет свободным человеком.
— Это значит, что он отказался исполнять предписываемые этикетом правила обращения к короналю, — уточнил Дантирия Самбайл. — Я вас правильно понял?
— Да, он отказался. Я сидел на троне Конфалюма и просил его — именно просил, а не приказывал, как следует королю — чтобы он отнесся ко мне с полагающимся моему рангу уважением. — Глаза Корсибара полыхнули гневом. Но Свор заметил, что, разгорячившись, он забыл именовать себя во множественном числе. — Я обращался к нему как один старый друг к другому, я сказал, что это следует сделать лишь потому, что я король. А он ответил мне, что я не король.
— Как, неужели он сказал такое?
— Прямо мне в лицо. Он сказал, что мое правление незаконно. Что в мире сейчас нет законного короналя.
— Ах. Сказать такое…
— Он это сделал, и я посоветовал ему взять свои слова назад. Он отказался и поэтому сейчас находится в подземелье, где и останется до тех пор, пока не скажет мне, что признает меня как истинного короналя.
— Ах! Ах!! Могу ли я получить позволение побеседовать с ним, мой лорд? — немного покудахтав, спросил Дантирия Самбайл.
— Нет, не можете.
— Не исключено, — сказал Дантирия Самбайл, — что я мог бы убедить его уступить в этом вопросе.
— На первых порах я дозволил кое-кому посетить его. Но за последние девятнадцать дней он не имел никакого общества, если не считать чрезвычайно неприятного врууна, прикованного в одной камере с ним. Я предпочитаю держать его в этом почти полном одиночестве, пока его решение бросить мне вызов не растает полностью.
— Я мог бы ускорить этот процесс, мой лорд, — сказал прокуратор. — Указать ему причины и поводы…
— Нет, Дантирия Самбайл. Нет, нет и нет. Может быть, я должен еще раз повторить это слово? Тогда слушайте: нет! — Корсибар решительно выплюнул последний слог и поджал губы.
Свору, наблюдавшему за этим обменом репликами, показалось, что Корсибар был готов пригрозить арестом и прокуратору, если тот будет продолжать настаивать на своем требовании, но сдержался в самый последний момент. Свору показалось также, что Дантирия Самбайл понимал возможность такой угрозы и
