— Сейчас поймешь, — пообещал Эйе и снова обратился к Собекмосу. — За что ты убил её, негодяй?
— Я не убивал ее! — отчаянно воскликнул Собекмос. — Я не убивал ее!
— Тогда, значит, он — повернулся Эйе к Уне. Но это ведь нереально. За что жених должен убивать свою невесту? За что? В Фивах только два человека могли её убить — или ты или он. Жених, думаю, отпадает. Ему это было незачем. Тем более, что он её в тот день даже не видел? Так?
Уна, что-то хотевший возразить, осекся.
— Так, — грустно согласился он.
— Как показала твоя жена, пришли какие-то люди и забрали её. Интересно, кто их подослал? Ясно одно — их подослал человек, знающий рабыню и захотевший с ней поразвлечься. Как ты думаешь, Уна? Логично?
— Вполне.
— А знает её только хозяин, который и подослал своих людей.
— Но я никого не подсылал!
— Кто же тогда? Может быть, я? — Эйе сделал круглые глаза.
— И не ты, тише ответил Собекмос.
— Подлый шакал, — набросилась на мужа Хедеткаш, — думаешь, я не видела, как ты подглядывал за ней, когда она купалась? Чтоб ты ослеп!
— Так он ещё и подглядывал? — обрадовался Эйе. Ревность жены в данном случае была на руку.
— Еще как, — приободрилась Хедеткаш. — Все время подглядывал на эту грязную рабыню, а на меня не обращал внимания.
— Ты понял, Уна? — обратился Эйе. — Она ему давно нравилась, и он искал случая, чтоб соблазнить её. Случай не представился, так как жена, заподозрив перемену мужа, не оставляла их вдвоем. Кроме того, она не могла отлучиться из дому ещё из-за малыша. Тогда он выманивает её из дому, подослав своих людей. Попытка соблазна видимо не удалась, так как сердцем владел ты. И вот тогда этот мерзавец, обезумев от вожделения, насилует её. Боясь огласки, он душит её, а потом создает видимость самоубийства. Думаю, так оно и было.
Неподвижно сидевший до сих пор Уна мгновенно вскочил и сильным ударом в челюсть свалил с ног Собекмоса. Женщина испуганно завизжала. Через минуту вошли стражники.
— Заключить его под стражу, — приказал Эйе.
Стражники подошли к Собекмосу.
— Я не убивал, — упал на колени Собекмос.
— Проверим, — пообещал Эйе. — Может, он? — Он показал на Уну. — Тогда отвечать придется ему. Но он, — Эйе повернулся к стражникам, — как вы видите, родной брат нашего покойного Тутмоса, мир праху его, из благородной семьи. К тому же жених красивой девушки. Нет, — он обернулся к Собекмосу, настоящий убийца ты. Ты — животное, которое ради своей скотской похоти, ради минутной услады способно погубить жизнь ни в чем не повинной девушки. Увести его!
С самого утра Небхепрура был в дурном расположении духа. Напряжение последних дней сказывалось на настроении — оно было подавленным. Самоубийство рабыни, казнь Тутмоса, изгнание Нефертити. Вдобавок, вынесения приговора ожидал и какой-то несчастный немху, заподозренный в убийстве. Последовательность событий воспринималась молодым фараоном как угроза. Нутром он чувствовал — не к добру все это. Тем не менее он готовился к выступлению против Сирии, оснащал свои дружины оружием и щитами, которых не хватало.
Щитов настоящих было слишком мало. Бронза, этот редкий металл, производилась в Куше и стоила очень дорого. В Египет её завозили редкие купцы и перепродавали втридорога. Здесь её раскупали ремесленники, большинство которых изготавливали мотыги, кирки, лопаты, словом, орудия для подсобного и сельского хозяйства. Только отдельные ремесленники по заказам немногих вельмож позволяли себе такую роскошь.
Сирийская армия была хорошо вооружена и каждый её воин имел в своем распоряжении прекрасный бронзовый щит.
Небхепрура заметно мрачнел, вспоминая об этом. Гарантия личной безопасности дружинника была ничтожна мала. Поэтому в этой войне, думал он, решающее слово должно быть за лучниками. Однако он все же выделил около четырехсот дебенов — почти половину государственной казны — на приобретение бронзовых щитов.
Царица Нефертити, едва не скончавшись от потрясения, жила уже в Ахет-Атоне, где наместник выделил ей особняк и рабов. Тутанхамон глубоко переживал случившееся и почувствовал себя виноватым перед супругой. Анхеспаамон, в свою очередь, сама избегала частых встреч с мужем. Позор за поступок матери, как тень, неумолимо преследовал её.
Тутанхамон поднял глаза. В дверях стоял слуга, спешивший что-то доложить.
— Прибыл царь Куша, — поклонился он.
— Проси его. — Общение с человеком, которого нечасто видишь, иногда благотворно действует на состояние души.
Вошел кушский царь, поклонился.
— Да будешь ты жив и здоров, цел и невредим, о великий повелитель Небхепрура. Пусть сохранит тебя Амон для могущественного Египта и для его верных рабов, — воскликнул прибывший.
— Рад тебя видеть, царь. — Небхепрура в знак уважения и приветствия чуть склонил голову. — Как ты доехал?
— Когда твой гонец прибыл ко мне, повелел спешно готовиться и, не задерживаясь, примчался к тебе. Рад услужить тебе, Небхепрура. — Он вновь поклонился.
— Я доволен тобой, царь. И мне нужна твоя помощь. Завтра я выступаю против Сирии. Рассчитываю на десять твоих дружин. Поможешь?
— Но у меня их всего восемь.
Тутанхамон испытующе поглядел на царя Куша. Похоже, не обманывает.
— Хорошо. Одну — охрану Куша. Остальные послезавтра в полдень должны быть под Карнаком, куда подойду я. Помнишь равнину, где провел свое последнее сражение Сменхкар?
— Помню, великий Небхепрура.
— Кстати, — Тутанхамон встал и взволнованно стал прохаживаться. — Мне нужны щиты. Не деревянные, а настоящие, бронзовые. И, чем больше, тем лучше.
— Сколько у тебя дружин?
— Тридцать восемь. Двадцать дружин составили добровольцы. Всего пятьдесят восемь.
Кушский царь восхищенно присвистнул.
— Дорогой Небхепрура, ты пользуешься глубокой симпатией у своих подданных. Двадцать добровольных дружин — это здорово.
— Итак, договорились? — поднялся Небхепрура.
— Иначе и быть не могло, — поклонился гость.
— Передохни и возвращайся. Время не терпит.
— Слушаю и повинуюсь. — Кушский царь попрощался и вышел.
Небхепрура вызвал слугу и дал ему поручение найти личного советника. Через несколько минут Маи появился перед фараоном.
— Почтенный Маи, я редко обращаюсь с просьбой такого рода, но мне нужна поддержка. Я так расстроен случаем с Нефертити. Что ожидает меня в этом походе? Слава или бесчестье?
В его голосе ощущалась тревога, в глазах стояла невыразимая грусть.
Маи улыбнулся. Этот молодой фараон, почти юноша, временами впадает в сентиментальность. Однако эта слабость вовсе не мешает тем сводам справедливых законов, которые он сам же провозглашает.
— Мой фараон, — ответил он, — я обращался к пифии и вот что она изрекла. Великого Небхепруру ожидает блестящая, во веки веков немеркнущая слава, сказочные богатства. Почитающий богов щедро вознаграждается ими. Ты обретешь бессмертие в этом походе.
Тутанхамон обиженно посмотрел на советника — льстит или говорит действительно то, что слышал.
