– Ты мне зубы не заговаривай, дорогой. Превращает нихилит крупные неприятности в мелкие или нет?
– Конечно, превращает. Клянусь. Только это надо знать.
– Как это?
– Понимаешь, если ты знаешь, что этот камень превращает крупные неприятности в мелкие, то между вами образуется обратная связь, и вы начинаете работать в паре. Камень своим волшебным естеством помогает тебе не умереть от множественных переломов, а ты своим биомагнитным полем помогаешь камню это сделать. Все просто, как море в Гаграх – союз живого и мертвого рождает жизнь, как минус с плюсом рождает минус.
– Жизнь ты сравниваешь с минусом?
– Лично у меня она с минусом, так получилось. А если у тебя с плюсом, то нихилит тебе не поможет, факт.
Олег попытался задуматься, но вспомнил слова гадалки, почти дословно вспомнил:
'Очень скоро увидишь ты ниточку, и она приведет тебя к особенной жизни, особенной и чудесной. Поезд, в котором ты мчишься, замрет как приколотая бабочка, ты выскочишь из него, выскочишь и окажешься в окружающем мире серединкой.
Глаза его осветились надеждой.
'Есть контакт! – возликовал Смирнов, поняв, что 'клиент' клюнул. – На арифметике купился! А я ведь экспромтом выдал, то есть с божьей помощью'.
Олег продолжал осмысливаться 'Смерть – это плюс, жизнь – это минус?!!'. Внутренне согласившись, кивнул и, посмотрев доброжелательно, предложил:
– Ну, что, едем в ресторан?
– Как хочешь, – пожал плечами Смирнов. – Ресторан, так ресторан.
18.
Сели они на одной из центральных улиц Анапы в уютном кафе. Олег заказал пива и шашлыков. Когда официант ушел, опустил плечи на спинку кресла и, сунув руки в карманы брюк, принялся разглядывать Смирнова.
– Слушай, а зачем тебе эти амулеты с аммонитами? – спросил тот, выдержав паузу. – Ты что, в себе не уверен? Парень вроде крепкий, деловой независимый… Тебе все должно быть побоку.
– Да так… Собираю я их. Один, вот он, на мне, – показал, вынув из пазухи бронзовую узорчатую бляху. – Купил его полгода назад в Ташкенте на Алайском рынке. Продавец Аллахом клялся, что он охраняет от обмана. И правда, – усмехнулся, – как только на шею его повесил, так обмануть никого не могу, хоть плачь.
Лицо его резко смялось, он сорвал бляху и отчаянным движением бросил в толпу, рекой заполнявшую улицу.
– Да, вижу – смурно тебе жить, – сочувственно покивал Смирнов, искоса рассматривая флуктуации людского моря в области падения амулета. – Что, бизнес опасный?
– Да нет… Не особо.
– А почему амулеты с талисманами собираешь?
Разговор прервался – принесли пива и шашлыки. Отпив полкружки, Олег протянул Смирнову самую аппетитную шпажку, сам взялся за другую. Заговорил, тягуче посмотрев в глаза, лишь после того, как официант унес опустевшее блюдо и тарелки:
– Ты спрашивал, почему я собираю амулеты с талисманами…
Что-то было такое в его взгляде, не то, чтобы не человеческое, напротив, чисто человеческое, но такое, чего нет в глазах беззаботного курортно-туристического люда, заполняющего пляжи от Адлера до Туапсе, и Смирнову захотелось на море, и вообще в Крым, подальше.
– Ну да, спрашивал… – ответил он, отведя глаза на беззаботный курортно-туристический люд.
– Все это из-за младшего брата. Богдана… Когда он погиб, я все понял…
– Что ты понял?
– Что он должен, обязан был погибнуть. И что ни один человек не смог бы его спасти. Только то, что выше человека…
– Бог?
– Бог, Сатана, дэвы… И амулеты, призывающие их к лояльности.
– Понятно…
Они помолчали. Смирнов скучал с людьми, отягощенными гипертрофированным отношением к мистике и прочим оккультным культурам. Однако уходить из кафе ему не хотелось, и он реанимировал разговор:
– Так что там у тебя с братом вышло?
– Он был на три года младше. Я катал его коляску, кормил с ложечки, чинил игрушки, укачивал, играл… А когда он подрос…
Олега замолк на полуслове, какое-то живое воспоминание без остатка растворило его в прошлом, и Смирнов, посидев пару минут в одиночестве, засобирался:
– Ну ладно, я вижу тебе тяжело рассказывать. Извини, что напомнил о личной драме. Знаешь, я завтра собираюсь перебраться в Крым и мне пора идти. Кое-что прикупить надо, собраться…
