– Да… Ты знаешь, мне понравилось делать это прилюдно…
– Нет, милый. Я не хочу, чтобы это вошло в привычку. Да и людей вокруг нет, рано еще.
– Ну тогда, давай, сделаем это неприлюдно.
Улыбнувшись, она отрицательно покачала головой.
– Я не хочу, чтобы ты видел во мне только… Ну, в общем ты понимаешь… Пошли?
Он взял ее рюкзак, и они, рука в руке, пошли к лагерю за вещами Смирнова.
33.
После звонка Наташи довольный Олег некоторое время обозревал зад Зиночки, лежавшей к нему спиной. Он, хотя и прикрытый струившимся алым покрывалом, стоил внимания. В детской спала дочь Людмила – Олегу захотелось некоторое время почувствовать себя отцом кудрявой светловолосой девочки с таким именем, и он попросил Карэна устроить ему это.
Карэн устроил, хотя у Зиночки был пятилетний сын Вадим. И устроил так, что клиент счастливо засмеялся – Карэн привел ему Катю, смешливую дочь Галочки.
Зиночка во сне повернулась к нему лицом. Оно, хотя и безупречное, выглядело бездушным, даже механическим.
Олег поднялся, прошел на балкон. Накрапывал дождь. Море безропотно принимало его бесчисленные уколы. Он представил, как Смирнов и Галочка сидят в палатке, теребимой небесной влагой, и думают, что делать дальше.
'Вместе думают или по отдельности? – задался он вопросом, закурив сигарету. – А впрочем, это не имеет значения. Главное, я всегда буду знать, где находится кол Будды.
Глубоко затянулся. И вновь увидел изнутри двухместную палатку, которую сам покупал в 'Спорттоварах'. Когда виртуальная Галочка, выполняя его приказ, занялась со Смирновым любовью, усмехнулся и, сфокусировав глаза на черном горизонте, задумался о деле.
Как мы уже говорили, он был удовлетворен ходом событий. Смирнов не привирал, рассказывая о коле Будды, а это главное. Ему было важно знать, наверняка знать, что в природе существуют магические вещи, способные действовать сами по себе. Выпущенный из рук камень летит к земле, а кол держит смерть – получалось, что это явления одного порядка.
– Кол держит смерть… – повторил Олег вслух, и тут же мысль его напряглась: – Но ведь должна же быть еще и веревка? Или цепь? Может, дело вовсе не в коле? Ведь кол, любой кол, можно легко вбить, вбить даже в скалу, это может сделать каждый. А кто может накинуть невидимую петлю на шею невидимой Смерти? Кто может сковать ее невидимой цепью?
Никто… Никто живой. Но, может быть, Смерть ходит с петлей на шее? Или с цепью, неслышно гремящей сзади? И все, что надо сделать, это подхватить украдкой эту цепь и прикрепить ее к чему угодно? К колу, дереву, камню? Или к чему-нибудь словесному? К своему языку, как возможно, сделал Смирнов?
Нет, видимо, нет никакой веревки, никакой цепи. Просто этот кол держит смерть, как игла держит высушенную бабочку. Кол Будды обездвиживает смерть. Он убивает ее, но на время, потому что навсегда ее убить невозможно.
Однако хватит фантазий. Несколько часов пообщался с этим словоблудом и теперь думаю, черт знает о чем. Веревка, цепь, смерть смерти… Смех, да и только.
Надо действовать.
Надо заставить его подарить мне этот кол. И когда он это сделает, пустить ему пулю в лоб. Если голова его треснет, как глиняный горшок, и если он от этого умрет, значит, мне жить. Это будет последней проверкой.
А заставить его отдать мне кол – это просто. Надо сделать его жизнь невыносимой. Надо сделать так, чтобы он полз за мной, плача и рыдая. Полз и умолял принять от него этот кол, принять великодушно, чтобы он, Смирнов, мог пожить, еще хотя бы немного пожить без боли. Надо сказать Галочке, чтобы она подготовила его к этому шагу. И влюбила в себя до посинения. Ей легко будет это сделать. Все дураки влюбчивые. Как он смотрел на эту длинноногую проститутку! Как на небесную женщину, как на человека… А я трахал ее за сто баксов на капоте 'Мерседеса'. И ей понравилось, так понравилось, что, увидев меня, вошла в кафе, села рядом и стала строить глазки…
34.
Пансионат был уютным, а номер чистым и довольно хорошо обставленным. Наташа осталась довольной. Позавтракав в непритязательной столовой творожком со сметаной и биточками, они пошли гулять по дорожкам, петлявшим в прилегающем лесу. Было тепло, хотя с неба падали холодные капли с утра собиравшегося ливня. Когда позвонил Олег, позвонил, чтобы приказать ей влюбить в себя Евгения, они целовались в сухой еще траве.
Послушав, Наташа спрятала телефон и сказала нахмурившемуся Смирнову:
– Он сделает все, чтобы ты отдал ему кол. Отдал чистосердечно.
– И потом стрельнет в меня, чтобы проверить, как я поведу себя без кола.
– Да.
– А когда я умру, он убьет тебя, чтобы не было на свете людей, знающих о коле.
– Да, убьет.
Они помолчали. Начался дождь. Бросились к старенькой беседке, когда-то крашенной белой краской.
Уселись тесно.
– Послушай,– спросила она, радуясь проникавшему в нее теплу, его теплу – а этот кол действительно чудной?
