– Нет ли у вас каких-либо сведений о Владимире Константиновиче? Мы часто его вспоминаем, очень тепло вспоминаем.
– Почему нет? – усмехнулся лейтенант. – Есть, мы навели справки по своим каналам.
– Ну и где же он, чем занимается?
– Он поехал в Воронеж, на родину. И там организовал общественный клуб под названием 'Матрица'.
– Фанклуб?
– Нет, я бы не сказал. Они все считают, что живут в выдуманном кем-то и для кого-то мире. И что все они, и вообще все люди...
Лейтенант замолчал, подыскивая слово, и Лихоносов подсказал:
– Виртуальны?
– Да. Примерно. И они ищут способ вернуться в настоящий мир, пусть даже он разрушен ядерной войной. Накупили компьютеров, наделали хитроумных приборов, завели парапсихологов и прочих околонаучных жуликов...
– И у них, конечно, проблемы?
– Да. ФСБ, естественно, ими интересуется...
– ФСБ? – удивилась Даша, и лейтенант опять стал на нее смотреть как на природное чудо.
– Да, ФСБ. Эта 'Матрица' стала интересоваться, кому нужен этот, по их мнению, фальшивый мир, и очень далеко пошла.
– Похоже, психушка им светит... – Лихоносов старался не смотреть на Дашу, упивавшуюся властью над гостем.
– Может быть. Однако в последнее время они замкнулись, перестали интересоваться внешним миром. А многие, в том числе и Владимир Константинович, вообще исчезли. Наверное, нашли вход в свою чепуху.
– Откуда у вас эти сведения?
– К нам приезжали, интересовались его биографией. После того, как в Тихом океане, у Маршалловых островов, нашли бутылку, а в ней записку с его подписью.
– Вы знаете ее содержание?
– Знаю... – странно посмотрел лейтенант. – 'Витек, я нашел' с восклицательным знаком. Неделю назад американцы передали ее копию в наше посольство.
Сказав, лейтенант, вновь стал смотреть на Дашу. Лихоносов, переварив услышанное, насколько это было возможно, покашлял. 'Пора, мол, и фотографией заняться'.
– С каким восклицательным знаком? – продолжила Даша разговор. Она хотела, чтобы другой мужчина побыл с ними подольше.
– С тем самым, который ставят в конце предложений для выражения эмоциональности высказывания, – проговорил Лихоносов въедливым голосом.
Лейтенант посмотрел на Хирурга недовольно. 'Я мог вас в дело вложить, но не сделал этого. Но это никогда не поздно, имейте в виду, господин счастливчик'.
Последнюю мысль он подумал, вновь глядя на Дашу. С тем же выражением глаз. И та, смешавшись, пошла за простыней.
66. Лицензия, контракт и оброк.
Сфотографировав Дашу на фоне пододеяльника (чистой простыни не нашлось), лейтенант удалился. На следующее утро он пришел с цветами и паспортом. Лихоносов после этого весь день ходил, как в воду опущенный.
– Что с тобой? – спросила она за ужином. – О Козлове думаешь?
– И о нем тоже. Не рвануть ли нам с тобой в Воронеж? Я давно мечтал на Маршалловых островах побывать.
– А что это об островах задумался?
– Этот милиционер меня смутил. Нет, не цветами. А тем, что он в любой момент может изменить нашу жизнь...
– А что мы сделали? – удивилась Даша, вспомнив милицейский взгляд лейтенанта.
Лихоносов подумал о Чихае. Даша, вглядевшись в его лицо, вспомнила последнюю свою 'гастроль', 'рэмбо-гастроль'. И погрустнела.
– Надо уезжать отсюда... – вздохнул Лихоносов. – Мы совсем забыли о Чихае.
'И о горе трупов, которую ты оставила в Болшево', – добавил он мысленно.
– Ты думаешь, он прорежется? – отложила вилку Даша.
– Он может прорезаться. Если неприятность может случиться, то она случается, – говорил один известный физик.
Лихоносов посмотрел на Дашу, и в который раз был смятен ее красотой. 'Красивая женщина – это миг, подрубающий вечность', – вспомнил он японскую пословицу, не находя сил отвести от нее глаз.
На этот раз привел его в себя профессионализм. 'Надо бы ей осанку подправить', – подумал Хирург, и
