– Ты опять декорации развешиваешь? – потолкала меня в плечо дочь.
– Нет, я принца придумывал. Слушай дальше. Принцесса Инесса не знала и не догадывалась, почему ущелье называлось Разлучным, не знала, не догадывалась, пока не увидела на противоположной его стороне прекрасного принца. Она заметила его не сразу, потому что принц смотрел на нее, застыв в немом восторге.
Сначала принцесса несколько смутилась – очень уж влюбленным казался принц, таким влюбленным, что не мог ни пошевелиться, ни вымолвить и словечка. И она отвернулась (не хотела, чтобы принц заметил запылавший на ее щеках румянец).
Как только румянец остыл, принцессе Инессе пришло в голову, что невежливо так недружелюбно относиться к соседям. И она, стараясь казаться невозмутимо-спокойной, нашла искрящимися глазами глаза принца и чуть-чуть ему улыбнулась.
О, господи, что сделала с нашим принцем эта сдержанная улыбка! Он засиял, как солнышко после затяжного дождя, он расправил плечи, вскинул голову и из неуверенного в себе мальчишки превратился в статного, сильного юношу. Принцесса Инесса не могла не улыбнуться произошедшим в принце изменениям; эта улыбка, получившаяся более чем дружеской, мостиком перекинулась через ущелье, вошла в сердце принца и он, удивляясь своей смелости, заговорил:
– Вы... Вы – волшебная фея! – сказал он, да так нежно и проникновенно, что принцесса Инесса немедленно ему поверила. – Лишь только я увидел вас, – продолжил принц, – я подумал, что Морфей унес меня в страну счастья!
– А сейчас вы так не думаете? – не полезла за словом в карман принцесса.
Когда она смотрела в лучащиеся любовью глаза принца, ей казалось, что в стране счастья, может быть, и не так хорошо, как здесь, с этим милым застенчивым юношей. И, не дожидаясь ответа от вмиг растерявшегося собеседника, мягко попросила:
– Может быть, вы представитесь?
– Меня зовут принц Гриша... – ответил юноша. – Несколько дней назад мне почудилось, что и горы, и ущелья в нашей местности изменились, как будто бы что-то прекрасное снизошло на них. Я побежал сюда и услышал ваш смех. Он доносился оттуда, – показал подбородком принц Гриша в сторону замка принцессы Инессы. – И я понял, что именно этот смех превращает камень в небесное счастье... С тех пор я начал приходить сюда ежедневно. И сегодня вы меня заметили...
Разве могло девичье сердце не смягчиться от таких проникновенных слов? И оно смягчилось. И тут же произошло чудо: все цветы вокруг стали ярко красными, потому, что красный цвет – это цвет любви.
Сзади надвинулся Шакал, опрокинул на пол, навалился сверху. Руки его дрожали. Он первый раз в жизни схватился с человеком, с мужчиной не на словах, а на деле...
Константин пытался сопротивляться.
Но сил не было.
Он обмяк.
Мамочка учила не связываться с грубой силой.
Вера, с сожалением оглядев облитую водой жилетку, разжала ему губы и всыпала порошки. Сначала один, потом другой. Затем подняла с ковра чашку и пошла на кухню... Лекарства надо запивать. Чтобы не повредить слизистую желудка...
Уже лучше. Этот вариант вовсе не плох. Но Шакал... Мог ли он пойти на это? Мог бы я пойти на это? Нет... Я человек мягкий. Хотя... Если бы на меня наехала какая-нибудь Миледи, беленькая, стройненькая, с алыми пухленькими губками, то я, наверное, воткнул бы в сердце герцога Бекингема кинжал. В мыслях, скорее всего.
Ясно одно – эта записка попала в руки Веры, и попасть она могла только в одном случае – в случае, если Вера была в день смерти Константина в его квартире...
– Пап! Ты опять задумался. О маме, что ли думаешь? Не волнуйся она скоро придет... Что там дальше было?
– С тех пор принц и принцесса стали встречаться ежедневно. Все свои свободные часы они старались проводить друг с другом. И с услужливым ветерком, который переносил их негромкие слова с одной стороны ущелья на другую. И очень скоро теплые чувства накрепко соединили их сердца.
Однако Разлучное ущелье оставалось таким же непреодолимым, как и прежде. А принцу так хотелось посидеть рядом с принцессой в обвитой розами беседке, так хотелось взять в свою ладонь ее маленькую ручку и (что уж скрывать?) нежно поцеловать каждый пальчик этой белоснежной ручки.
И Принц Гриша начал строить мост. А пока он строит, я расскажу тебе нечто чрезвычайно важное и имеющее непосредственное отношение к этой нашей истории.
Дело в том, что в этой стране у влюбленных людей вырастали... крылья. И чем сильнее любил человек, тем сильнее и прекраснее становились они.
И это отмечали окружающие, отмечали, хотя и крылья были почти прозрачными. Если человек любил, то походка его становилась легкой, ибо крылья делали его уверенным в себе. Если он любил сильно, то крылья переносили его через любые препятствия, а если он любил беззаветно, то крылья возносили его на самые высокие вершины счастья.
Но сильные крылья надо было растить очень долго и трепетно – любая нечуткость не только по отношению к любимому человеку, но и к окружающим, ослабляла крылья, и их обладатель мог очень даже просто, сорвавшись с небес, разбиться о жесткую землю.
И очень скоро крылья появились и у Принцессы Инессы, и у принца Гриши.
Однажды, это, кажется, было на второй день их знакомства, служанка переодевала принцессу Инессу ко сну, и между ее лопатками заметила маленькие пушистые крылышки – почти как у новорожденного цыпленка, но белые. Они были такими маленькими, что не знай о них принцесса, то очень даже просто могла бы стереть их мочалкой. Но принцесса догадывалась о появлении крыльев, и домочадцы догадывались об этом, догадывались по необычайной легкости ее походки. Все с улыбкой отмечали, что Инесса последнее время не ходит, а летает.
